– Ух ты! – Нини захлопала в ладоши. Эрни Бэнкс из «Канзас-Сити монаркс» вышел на победный хоум-ран, при этом у команды атакующие игроки стояли на каждой базе.
Окно было открыто – его подперли старым деревянным бруском, чтобы оно не закрывалось, так что кожу мою ласкал ветерок. Я окунула палец в масло и задумалась о Шимми.
Прошла целая неделя, а у меня не было от него вестей. Да, он был занят отцом, но я‐то была занята яйцом, и чем дальше, тем сложнее мне было поверить, что все будет в порядке. Тетины знакомые в Делавэре так и не вышли на связь, и домашних средств, которые мне надо было пробовать, она, слава богу, больше не приносила.
– Как дела со стипендиальной программой? – скрипучий голос Нини вернул меня к реальности.
– Неплохо. Через несколько месяцев должны сообщить результаты.
– Молодец, девочка. Поступишь первая из нашей семьи в колледж. Горжусь тобой.
От чувства вины я напряглась.
– Я еще не заработала стипендию.
– Но ты на пути к ней. – Она повертела двумя пальцами уголок одеяла. – Прошлой ночью мне снилось, что я снова могу видеть и вся боль у меня из тела ушла. Аллилуйя! Я стояла у плиты и жарила нам жирный кусок шэда. Он так и трещал на сковородке.
– Нини, только ты и любишь эту костлявую рыбу.
– Может быть, – сказала она, и по тому, как голова ее потяжелела у меня в руках, я почувствовала, что ей нравится, как я перебираю ей волосы. Какое‐то время мы молчали. Мы с Нини всегда умели молчать вместе.
Потом она выпрямилась.
– Ты же знаешь, к чему снится рыба, да?
Мне пришлось изо всех сил сосредоточиться, чтобы пальцы мои не запнулись.
Нини не стала продолжать. Я смотрела в окно, на голубей, клевавших мусор на улице.
– Ты мне обо всем можешь рассказать, – негромко сказала она.
Я чуть не задохнулась от волнения, но не смогла себя заставить сказать Нини то, что ее наверняка раздавит. Она уже ходила по этой дороге с Инес. Я не могла еще раз разбить ее сердце.
– Не, я ничего такого не знаю, Нини. Кроме того, что волосы у тебя растут вовсю. – А потом я принялась плести косички у нее на затылке.
Я открыла дверь в квартиру тети Мари. На полу лежали три десятицентовые монетки, завернутые в исписанную цифрами бумагу. Значит, делец, на которого она работала, вышел на свободу и она снова принимает ставки. Может, теперь ей не придется столько смен брать в «У Кики». Я подобрала монетки и положила в банку рядом с телефоном, и тут он зазвонил.
Это был Шимми.