– Но разве вы несвободны? – несколько раздраженно спросил Врун.
– Ну, формально – да, но у нас нет земли, где между кисельными берегами текут молочные реки! Нам приходится плавать по Налу на фелюгах, пахать и засеивать поля. Нам приходится зарабатывать себе на жизнь. В старину же нам не нужно было работать. Мы всё имели даром. И это все давала нам царица Неферштеен.
– Вы с ума сошли! Почему вы решили, что Сибил способна привести вас на землю, где вам больше не придется работать? Это легенда! Миф! На самом деле такой земли не существует.
– Сибил, – пробормотал горностай. – Значит, так зовут нашу новую царицу. Очень звучное имя, достойное правительницы. Как прекрасно! Ну а разве «прекрасно» – не отличное слово? Слегка созвучно «апсиде» – знаете, такое здание с куполом? Или «аспиду» – змее, которую царица Неферштеен ласкала на своей груди. Видите, «ас» и в слове «ласкала» тоже есть!
– Что вы болтаете, безумец?! – вскричал Врун. – Мне пора.
Он торопливо шел по узким улочкам. День обещал быть исключительно жарким, а у Вруна, на беду, была отменно густая шерсть. Здесь, в Бегипте, больше всего страдал его хвост, которому редко удавалось спрятаться в тень. Сам-то Врун еще мог укрыться где-нибудь под навесом, но хвост непременно оставался снаружи, под лучами палящего солнца. К тому времени как Врун добрался до гостиницы, он совершенно выбился из сил, но все-таки поспешил к Сибил с сокровищем, которое так дорого ему обошлось.
– А, Однолюб! – воскликнула она, разглядывая зонтик. – А похуже вы ничего не могли найти?
– Что вы имеете в виду? – скрежеща зубами, спросил он.
– Я имею в виду цвет. Розовый – это же для девочек, а не для взрослых дам! Розовый! О чем вы думали?! Пойдите и обменяйте на другой цвет!
– Не пойду! И если честно, вы должны быть благодарны мне и за этот!
Она расстроилась:
– Ах как вы нелюбезны! Напрасно я сказала брату по телефону, что вы – сущий ангел…
Врун побледнел под шерстью:
– Ваш… брат… мэр… звонил?
– Да, он спрашивал, почему вы не отправились вслед за ласками в Катай. Я сказала, что заболела и вы благородно остались ухаживать за мной. А он ответил: «Я придушу этого констебля собственными лапами».
– Констебля? – испугался Врун. – Вы хотите сказать «шефа полиции»?
– Нет, он сказал «констебля»!
– Ах ты… Но вы сказали ему, что должен же был кто-то ухаживать за вами, одинокой дамой в чужой стране? Он же должен это понимать, правда? Он же понимает, что, оставшись здесь, я оказываю вам, а следовательно, и ему огромную услугу?
– Я бы, пожалуй, могла ему такое внушить.
– Как?