– Ничего, ничего. У тебя сегодня удачный вечер, лодочник!
– Что-то я в этом сомневаюсь, – ответил Возила. – Уверен, что до рассвета вытащу из воды какого-нибудь маменькиного сынка!
Рянстикот ступил на туманный берег и обернулся черным плащом. Не оглянувшись, он зашагал по булыжным улицам. Обнаружив подходящую кофейню, он вошел туда. Официант нашел для него столик в углу на одну персону, откуда графу были видны весь зал и входящие посетители. Когда в кофейню вошла группа молодых горностаев, оживленно обсуждавших пьесу, которую они только что посмотрели, граф насторожился.
Через некоторое время он вышел из-за своего столика и подошел к молодежи.
– Не возражаете, если я ненадолго присоединюсь к вам? – спросил он. – Я жду друга. Невольно услышал, что вам понравилась пьеса «О куньих и полевках». Я видел ее в Слаттленде, где она была поставлена впервые, и она меня потрясла. Надеюсь, труппа была та же…
Граф жестом когтя заказал горячий шоколад, а пятеро юнцов, разинув рты, смотрели на него. Он продолжал расспрашивать их о спектакле, и они охотно отвечали.
– Похоже, мой друг уже не придет, – вынув из кармана часы и посмотрев на них, произнес он. – Как вы относитесь к тому, чтобы пойти в ресторан «Поротые сыщики»? Я угощаю! Что скажете? Я очень давно не развлекался.
– Думаю, сейчас уже поздновато, – произнес один из горностаев. – Мурочка, мне кажется, нам следует вернуться домой.
– Да, конечно.
Остальные согласились пойти в ресторан, а молоденькая самочка даже захлопала в ладоши.
– Какая прелесть! – воскликнула она.
Вышли из кофейни все вшестером, но двое сразу же распрощались. Рянстикот рассматривал членов компании, и взгляд его остановился на молодом цветущем горностае со свежей, чистой кровью, судя по его невинно горящим глазам и прекрасной блестящей, шелковистой шерстке. Граф завел разговор с этим молодым франтом, время от времени останавливаясь, чтобы передохнуть, поэтому они немного отстали. Через несколько минут пару, шедшую впереди, поглотил густой туман, и граф остался наедине со своим восторженным молодым спутником.
– Я считаю, путешествия заметно расширяют кругозор, – начал юный горностай. – Если не встречаешь…
Не успел он закончить фразу, как граф внезапно схватил его за плечо и увлек в темный переулок.
– Эй, мне больно! – запротестовал горностай.
Он попробовал вырваться, но противник оказался невероятно силен. После недолгой борьбы Рянстикот свернул голову своей жертвы набок под булькающий крик несчастного юнца, наклонился и вонзил клыки в его горло…
Рянстикот вытер рот лапой, оставив на ладони красный след. Кровь оказалась хорошей. Очень хорошей. Освежающая, сладкая и полная жизни. Он чувствовал, как она потекла по его жилам, придавая ему молодость и силу. Сердце Рянстикота пульсировало, как барабан. Его голова была полна идей, мыслей и мечтаний, совсем недавно принадлежавших юному горностаю. Словом, в графа полностью перешла его жизнь. Его амбиции, ожидания, любовь, ненависть, желания, потребности – все это теперь принадлежало Рянстикоту. И они будут принадлежать ему в течение недолгого времени, за которое он сожжет их, как топливо.
Это была кровь, свободная от стресса. Разумеется, в ней остались следы последнего ужаса, когда клыки вампира вонзились в плоть, но это была не едкая кровь жертвы, которую долго преследуешь, жертвы, потерявшей голову от страха. Поэтому-то граф Рянстикот, прежде чем нанести удар, старался установить дружеские отношения со своей жертвой. Раньше, когда он еще не знал этого, его «кубок» всегда горчил тревогой и оттого был менее вкусен.
Завтра будет еще одна жертва, желательно такая же молодая и невинная, которая придаст графу новую порцию энергии, – и бесконечный цикл продолжится. Завтра, послезавтра – и так во веки веков.
Пара, шедшая впереди, остановилась и стала звать своего друга. Рянстикот оскалил зубы и ускользнул по улочке, в конце которой вскарабкался по стене на крышу. Там он, пританцовывая, побежал между труб.