– Могу ли я порекомендовать вам начать со стихотворения «Если бы лебеди умели петь»? Я очень люблю его. Оно было написано прошлым летом на берегах Бронна, когда мы были на пикнике.
– О, я помню тот день, – сказал Легкомысл. – Тогда проводились соревнования по гребле. А ты, Голубок, значит, сочинял стихи вместо того, чтобы наблюдать за гонками? Какое кощунство!
Не удостоив хозяина ответом, Голубок удалился, оставив господ пить чай с бисквитами.
– Зачем ты его поощряешь? – проворчал Легкомысл. – Теперь до конца недели он будет нахально задирать передо мной нос.
– Ну, знаешь, он ведь так старался.
– Я это знаю. Но что же мы будем делать с твоим вампиром?
– Мы должны найти и уничтожить его, – сказал Нюх.
– Звучит решительно.
– Боюсь…
В этот момент Голубок снова просунул голову в дверь, что рассердило Легкомысла:
– Послушай, Голубок, у нас совещание по гораздо более важному вопросу, нежели изящная словесность.
– Понимаю, хозяин, поэтому и хочу поделиться кое-какой информацией с этим благородным господином.
– Да? – отозвался Нюх.
– У нас, Голубков, всегда были хорошие носы…
– Твой нос ничем не лучше любого другого, – фыркнул в ответ Легкомысл. – По-моему, самый обыкновенный нос.
– Я имею в виду, что он очень хорошо улавливает запахи. У меня очень тонкое обоняние.
– Ну и что? – спросил Нюх.
– Я думал, вам будет интересно узнать, что от благородного господина, который разгромил наши шкафы, слегка попахивало человеком. Я бы сказал, что он вступал в контакт с кем-то, кто живет на западом берегу.
– Спасибо, Голубок, – произнес Нюх. – Ты сообщил весьма ценный факт!
Дворецкий гордо взглянул на хозяина: