Мне так и не удалось выяснить, была ли его критика системы священным делом или всего лишь придурью, но он по крайней мере побежал искать для меня мясной салат. Когда он положил его в тележку, я не посмела сказать ему, что не ем это. Что просто ляпнула для примера. Он потом всегда покупал мясной салат, и я его храбро поедала. Как и все годы потом.
По дороге домой он объяснял мне психологию супермаркета. Он в эту тему хорошо вжился и подкреплял собственные наблюдения фактами из газетных статей. Он рассказал, как покупателей обводят вокруг пальца, направляя их всегда влево. И это имеет следствием то, что интересные полки по ходу продвижения всегда находятся справа. Поскольку большинство людей праворукие, им удобнее брать товары справа. Овощи и фрукты всегда находятся на входе, потому что создают хорошее настроение, если первыми в тележку попадут здоровые и полезные продукты. Молоко и масло, которые покупают всегда неминуемо, находятся поэтому дальше всего от кассы. К ним придётся пройти через все соблазны. Алкоголь и чипсы расположены ближе к концу, чтобы не слишком долго мозолить глаза.
Рональд Папен объяснял мне своим спокойным голосом, что товары на уровне глаз и груди всегда дороже, чем продукты на нижних полках. Он сам был очарован такими взаимосвязями. И я тоже была зачарована, слушая его.
Когда мы въехали в наш двор, машина прошлась правым передним колесом по луже и расплескала её.
– Зачем ты поехал через лужу?
– Чтобы скорее высохла. Хочу, чтоб хотя бы однажды её тут не было вообще. А такого ещё никогда не случалось. А тебе это кажется ребячеством?
Я помотала головой, потому что вовсе не считала это ребячеством. Но я знала, что этого триумфа ему никогда не дождаться. Во всяком случае нынешним летом.
Когда он уехал на работу – в Везель и Клеве, никогда не слышала и не знала, где они находятся, – я пошла с полотенцем на берег, где уже лежал Алик, глядя, как я в бикини направляюсь в его сторону. Мне нравилась эта картина. Сам он тоже смотрелся хорошо.
После того как мы некоторое время полежали и позагорали, Алик сказал:
– На пляжах Мальорки и Майами, поди-ка, есть бары, в которых можно расслабиться в блаженном ничегонеделании и побаловать душу на барном табурете с прохладительным напитком в руке, ведь так?
Иногда его речь походила на язык дикторов в телевизоре во время репортажей о людях, которые ремонтировали свои ванные комнаты и потом приглашали соседей, чтобы показать им, какой красивой стала душевая. Я думаю, такие обороты речи он приписывал особо элегантным людям, по крайней мере, после сказанного не хватался за живот от смеха. И, значит, задавал вопрос всерьёз. Про Мальорку я могла ответить утвердительно. В этом я разбиралась.
– Надо бы и здесь открыть бар.
– Где здесь?
– Вот прямо здесь. – Он поднялся и встал передо мной, прямо на солнце. Он жестикулировал, показывая, как этот бар должен быть выстроен, какие напитки должны стоять в меню и сколько стоить.
– И кто же, простите, будет в этот бар ходить? Тут же ни души.
– Ну почему же. Октопус, Ахим, Лютц, твой отец. Вот уже четверо платёжеспособных клиентов. И мы.
– А я думала, мы работаем в этом баре.
– Но мы же всё равно здесь. Вот нас уже и шестеро.
– То-то Клаус обрадуется!
Я представила себе, как мы переманим к себе от бедного хозяина «Пивной сходки Рози» его единственных клиентов, и он от горя ляжет умирать под открытый пивной кран.