– У кого? – жена с непониманием смотрела на Леонарда.
– Уна Лоурен. Девочка, с которой дружит Дэвид.
– Ах, да. Я слишком сильно привыкла, что она зовет себя Фенек. Как будто каждый вечер она превращается в лисенка и убегает в лес, – когда волнение за сына ушло, Дороти улыбнулась.
– Мне тоже начинает так казаться, – согласился Леонард. – Каждый день днем я забираю Дэвида из школы, и мы приезжаем сюда, а через пару часов Уна вместе с бабушкой приезжают за Дэвидом.
– А ему не рано сидеть в больнице рядом с матерью в отключке?
– Брось, – Леонард махнул рукой. – Парню уже десять лет. Это его осознанный выбор. Я говорил ему, что нет никакой нужды находиться здесь, но он хотел быть рядом, когда ты придешь в себя.
– Твоя демократичность до добра не доведет. Я понимаю, что ты хочешь общаться с сыном как с равным, но он все равно ребенок.
С самого знакомства Дороти была хорошо осведомлена об этой особенности в характере мужа. Вначале она ею восхищалась. Мужчина не строит из себя важного индюка, который, нахохлившись, разгуливает по окрестностям и учит других тому, как им следует жить, а старается выслушать, понять, предоставляет право самому сделать выбор, высказывая свои опасения или давая рекомендации. Но когда появился ребенок, Дороти поняла, что политика мужа имеет и обратные стороны. В определенном ряде вопросов, где стоило быть строже и не допускать фривольностей, Леонард заводил всю ту же шарманку про личный выбор и свободу воли.
– Мне нужно было запретить ребенку навещать мать в больнице?
– Да! – сказала Дороти, но тут же осеклась. – Нет. Хотя бы не каждый день. Я не хочу, чтобы он смотрел на все это, и не хочу, чтобы он видел меня такой.
– Милая, когда мы состаримся, Дэвид и не такими нас увидит, – смеясь, заметил Леонард.
– Фу, – поморщилась Дороти, понимая, что имеет в виду ее муж.
Перспектива старости пугала ее ничуть не меньше, чем сама смерть. Обвисшая дряблая кожа, выпавшие зубы, редкие седые волосы и многие другие бонусы, которые человек получает с годами, были вечным источником страха в ее мыслях о будущем.
– Я пойду быстренько сбегаю за доктором. Он просил сообщить, когда ты придешь в себя.
– Ты хотел сказать: если приду в себя?
– Нет, – покачал головой Леонард. – У меня не было никаких «если», я точно знал, что так оно и будет. И, – он обвел жену счастливым взглядом и довольно улыбнулся, – как видишь, оказался прав!
– Дурак ты, Леонард Розен, – в самом хорошем смысле этого слова заметила Дороти.
– И я тебя люблю, – Леонард поцеловал жену и тут же исчез за дверью, оставив ее одну.
Дороти смотрела на свою загипсованную руку. Правда, услышанная из уст мужа, никак не укладывалась у нее в голове, которая в свою очередь неприятно гудела, хоть и не доставляла особенного дискомфорта.
– Выжила только я, – сказала в пустоту женщина.