– Послушай, – под конец голос Леонарда ослаб, словно отдал много сил на столь откровенный разговор, – я знаю, что ты можешь отказаться, но я прошу тебя: давай покажемся доктору.
– Все не настолько плохо, – впервые Дэвид услышал, как мать отвечает. – Да, возможно, у меня сейчас проблемы с настроением, а как бы ты чувствовал себя на моем месте? Погибло три человека.
– Сделай себя виноватой в его глазах, – шепотом подсказал Литэс.
– Если бы я не поехала так поздно, а осталась у друзей, то ничего бы не произошло. Вместо того чтобы лежать в деревянных гробах, – голос Дороти задрожал, – под землей, все были бы живы и проводили тот вечер со своими семьями.
– Ты в этом не виновата.
– Любая мелочь имеет значение. Я сделала свой внушительный вклад в аварию. Ты не можешь этого отрицать.
– Могу. По твоей логике я виноват не меньше, а может быть, и больше твоего! Ведь это я отпустил тебя одну.
– Не говори ерунды, – отмахнулась Дороти.
– То есть твой вывод имеет место, а мой не имеет права даже на существование? – со злостью сжав в руке ложку, Леонард продолжал внешне оставаться спокойным и держать себя в руках.
– Ты утрируешь.
– Давай не будем спорить? Я волнуюсь, Дэвид волнуется. Покажемся врачу и все.
– Какому? Психиатру? Чтобы меня закрыли…
– Никто не будет тебя нигде закрывать. Они просто помогут справиться с проблемой, пока она не поглотила тебя и не сделала хуже.
– Я не хочу, Леонард. Мы ведь говорим не о кашле во время простуды…
– А в чем разница? – он снова перебил жену, не давай ей закончить фразу. – Это такой же недуг, как и все остальные. Какие-то проявляются физически, какие-то психически, но остаются болезнью, несмотря ни на что. Вот сломает кто-нибудь руку, – Леонард осекся, вспомнив о травме Дороти.
– Продолжай. Она уже не болит, и твой пример вполне подходящий. Я, кажется, понимаю, о чем ты, – успокоила его Дороти, чувствуя, что разговор проходит в нужном русле.
– Сломает кто-нибудь руку, и что он будет делать? Пойдет к врачу, чтобы вылечить. Ему нужна рука. Она ему дорога, и потому человек примет все необходимые меры. Душевный недуг ничем не отличается. Здесь, как и с переломами нельзя надеяться, что все пройдет само. Нет, – твердо отрезал Леонард, – может стать только хуже.
«Говори, говори, – думала Дороти. – Я знаю, что все это ложь, чтобы сбить меня с толку».
– Молодец, – поддержал Литэс, – Ты хорошо справляешься. Подтверди все, что он скажет.
– Ты прав, – опустив взгляд на руки, теребившие бумажную салфетку, женщина выдержала короткую паузу и затем безоговорочно согласилась с мужем. – Мне нужна помощь. В этом непросто признаться, но да.