– Ты ведь знаешь обо мне очень многое, не так ли?
– Знаю, – в этот раз он кивнул.
– Но ничего не скажешь?
– Это твой путь, Дэвид, и ты должен увидеть все собственными глазами.
– Кажется, нечто подобное я слышал от Профессора. Хорошо, допустим. Тогда сейчас мне следует поблагодарить тебя за помощь и отправиться спать, не задавая больше никаких вопросов.
– Да. Завтра у тебя очень важный день.
– Я знаю, – сказал Дэвид и не солгал.
Крепко пожав друг другу руки, они расстались, и мистер Розен покинул «Приют Джона Данна», нырнув в прохладные улицы города. Очутившись среди привычного окружения, он почувствовал облегчение, подобное тому, которое случается, когда человек выходит из душного замкнутого пространства, где провел несколько часов, на свежий воздух. В его голове, будто пчелы, роились вопросы, на которые ему отчаянно хотелось получить ответы, а не только довольствоваться собственными догадками. Почему кафе оказалось посреди города, когда до этого оно было за его пределами? Кто эти безликие твари, что следуют за Великаном? Почему Леонард назвал его частью Дэвида Розена? Какое самое главное воспоминание сокрыто под общим ворохом того, что ему не хотелось вспоминать? Эти и многие другие вопросы на протяжении всей дороги до гостиницы не давали ему покоя. Но сейчас среди них был один, который интересовал его гораздо сильнее: кто такой Леонард на самом деле? Ведь, если верить ему, то каждый человек, повстречавшийся Дэвиду, сыграл ту или иную роль в его жизни. «Почти каждый», – сказал Леонард, и нельзя забывать о столь незначительной, на первый взгляд, оговорке. Но Дэвид был уверен, что владелец «Приюта Джона Данна» не входил в число случайных прохожих, а занимал особое место во всей истории. Так ему подсказывала интуиция, но, к сожалению, он никак не мог найти подтверждений внутри воспоминаний. Даже Мэгги из ресторана перестала быть загадкой: она училась вместе с Дэвидом и какое-то время очень близко дружила с Линдой, что в свою очередь стало причиной легкой ревности молодого человека, которому хотелось, чтобы все внимание уделялось ему.
– Кто же ты? – Дэвид остановился возле парадного входа в гостиницу и, глядя под ноги, вслух задал вопрос.
– Я? – удивился паренек лет двадцати, сидевший на скамейке. – Лесли, а что?
Этот странный тип, столь неожиданно отреагировавший на вопрос Дэвида, выглядел поистине несуразно. Широкие черные брюки в тонкую бежевую полоску заканчивались на пару сантиметром выше натянутых по максимуму белых носков, которые в свою очередь вместе со ступней прятались в черно-белом лакированном ботинке. Белая накрахмаленная рубашка ничуть не уступала в ширине брюкам, поддерживаемым красными подтяжками. В правой руке Лесли держал соломенную шляпу, носившую странное название канотье, и, конечно, по ее периметру красовалась широкая лента, точь-в-точь совпадавшая с цветом подтяжек. В общем, выглядел Лесли так, как будто явился прямиком с ярмарки годов так шестидесятых.
– Простите. Я говорил сам с собой.
– А вы не Роджер? – Лесли с необычайной грацией поднялся с насиженного места и, расправляя плечи, вытянулся по струнке.
– Роджер? Какой Роджер?
– Значит не он, – поникнув головой, огорчился паренек. – Понимаете, я очень давно жду здесь человека по имени Роджер. Он… Ну… Кхм… Мне очень нужен, но его все нет и нет.
– Насколько давно? – поинтересовался Дэвид и спрятал руки в карманы куртки, поскольку почувствовал, как начинает замерзать.
– Я побывал во множествах вариаций данного места, в разных плоскостях и измерениях, но пока его так и не нашел, – закончив свое пространное объяснение, Лесли накинул на голову шляпу и внимательно осмотрел Дэвида. – А вы ведь тоже один из блуждающих?
– Каких?
– Ой! – воскликнул собеседник и прикрыл ладонью открытый от удивления рот. – Какой же я глупец!
– Почему?