Она произнесла с иронией:
— Ого, даже засов?
— Крупный, — сказал я. — Амбарный. Дверь можно только выломать, да и то вместе с откосами. Их в народе называют косяками.
Её взгляд оставался изучающим, но постепенно в нём появилось нечто ещё, то ли неосознанное разочарование, то ли неприятие каких-то глубоко укоренившихся мыслей.
— Вадбольский… в какую игру вы играете?
Я помотал головой.
— Ваше сиятельство, какие игры? Я не путаю тёплое с красивым, а пушистое с хламидомонадностью. Или я что-то не то говорю? Ах, я что-то не то делаю… Дайте угадаю, вопреки вашим ожиданиям и прогнозам вашего кружка суфражисток, я не повел себя, как скот, желающий только впердолить вам… Ах, простите, галантный скот!.. Который наговорит любезностей и даже стихи прочтёт, а сам будет думать, как задрать вам подол…
Она поморщилась, произнесла с подчеркнутым негодованием:
— Вы сделали ещё хуже! Вы сделали вид, что я вам неинтересна!.. Или это не только вид?.. А зачем же пригласили к себе, дивной музыкой развращаете?.. И когда я уже сама, вопреки своей добропорядочности, готова приподнять перед вами подол моего дивного платья, о котором вы так и не сказали комплимента, вы пошли на ретираду?
Я в недоумении похлопал глазами, всерьёз ли она такое говорит, или прикалывается, мужчины же все дурные и предсказуемые? тяжело вздохнул. Вроде бы суфражистка, но уже и сама поверила со слов мужчин, что пишут правила, будто в ней все самое интересное сосредоточено ниже пояса. А у слова «овладеть» пока только одно понятие: вязка, койтус, случка, прелюбодеяние и много других неверных синонимов, потому что при случке овладеваешь только телом, а женщины, как и большинство мужчин, даже не догадываются, что у человека есть не только тело, и что тело совсем не главное, а женщина тоже в какой-то мере человек.
Я проговорил в замешательстве:
— Я… сделал вид?
Она сказала рассерженно:
— Невнимание к женщине — тоже оскорбление. Но ладно, для вас это неважно, у Вадбольских свой этикет!.. Главное, документы я все просмотрела, мнение составила.
— Ваше сиятельство?
Она с великосветской небрежностью сделала пальчиками некий отбрасывающий жест.
— Мне кажется, ничем вам помочь не смогу.
Я поклонился, подумал, отступил на два шага к двери и, взяв со столика колокольчик, потряс им в воздухе.
Через пару минут дверь приоткрылась, заглянул дворецкий.
— Ваше благородие?