Я тряхнул головой, здесь Крымская война ещё не случилась, хотя ультиматум о принуждении России к миру уже объявлен, Севастополь заканчивают строить, нужно только облагородить бухту, где расположат военно-морскую базу Черноморского флота.
— Не знаю, — пробормотал он, — уж очень хитрый и сложный механизм… Ни один завод не возьмет такой заказ. Заводы, Юра, это не ювелирные мастерские!
Я вздохнул.
— Не возьмет, так не возьмет. Но хоть берданки и винчестеры могут делать, раз уж такими заполнена вся Америка?
— Америка? — спросил он с недоумением.
— Новый Свет, — уточнил я. — Можно свой патент взять. Понимаю, как и что чуточку изменить, берданка станет бить на двадцать саженей дальше, чем сейчас. Уже существующие заводы смогут, нужно всего пару станков ввести в линию и людей обучить. Ну пусть не пару, пять, но всё окупится!
Он подумал, кивнул.
— Можно мне этот экземпляр взять с собой?
Я ожидал такую просьбу, отрезал:
— Нет!
Он вскинулся, спросил почти враждебно:
— Почему? Ты же знаешь, кто мой отец! Я покажу ему…
Я покачал головой.
— А он покажет специалистам, да. Да только половина этих специалистов куплена западными службами и рассказывает им не только, что в армии, но и кто в ней кого, что поступает на вооружение, что может поступить, к чему быть готовыми, а чему надо помешать через правительство, где половина вельмож в родстве с иностранными герцогами и графами… Нет, и не проси!
Он помрачнел, с неохотой протянул мне винтовку.
— Жаль, хотя я тебе понимаю. Ты злой и никому не веришь.
— Здесь, — отрезал я, — никому. Пойдем, кофейку дернем. Здесь смотреть уже нечего, а мои гвардейцы тренируются…
— Что-что делают?
— Упражняются, — пояснил я. — Упражняются в особняке, там очень большой подвал, даже не знаю, что в нём было, но соседи вымели его начисто.
Он взглянул с интересом.