— А общественное благо? — спросил я горько. — А всеобщие интересы и благополучие?
Они переглянулись, а затем оба посмотрели на меня свысока и с той жалостью, как на юродивого.
Любаша заглянула в столовую, сообщила, что на кухне жарятся отбивные, будет ещё каша и яичница.
Я махнул рукой, всё сгодится, но Горчаков покачал головой.
— Мне надо обратно, дела, дела. Отец и так не хотел отпускать, но сейчас точно изменит мнение.
Сюзанна взмолилась:
— Только про меня ни слова!
Горчаков усмехнулся понимающе.
— Ваше сиятельство, ну разумеется!.. Друзья Вадбольского — мои друзья. Я очень рад и счастлив, наконец-то увидев его в обществе прекраснейшей барышни…
На щеках Сюзанны появился алый румянец, она запротестовала:
— Ваша светлость, у нас чисто рабочие отношения!
— Знаю, — ответил ей Горчаков вполне серьёзным голосом. — Я же знаю Вадбольского, он как олицетворение математики, ошибок не делает, эмоциям не поддается.
Он быстро опустошил чашку, загрыз одной-единственной печенинкой и рывком поднялся из-за стола.
— У меня есть что рассказать отцу, — сказал он, глядя мне в глаза. — Увидимся!.. Ваше сиятельство…
Сюзанна великосветски кивнула на его поклон, Горчаков быстрыми шагами вышел из комнаты.
— Проводи, — велела она по-хозяйски. — Я подожду. Печенье больно сдобное.
Я двинулся вслед за Горчаковым, на душе смутная печаль. Перебив всех конкурирующих зверей, человечество не бросилось созидать и творить, а продолжило драки, на этот раз уже внутри своего вида. Это занятие позволило двигаться по ступеням эволюции и развивать как навыки выживания, так и навыки совершенствования ума и тела.
Как известно, ум и тело лучше всего совершенствуются в драках, потому человек и стал царем природы, никакие звери не дерутся насмерть внутри своего вида. Каждый Род следит за всеми остальными, и хотя все всем улыбаются, жмут руки, охотно заключают межродовые браки, если это поможет ещё больше укрепить Род, но на самом деле все держат ножи за спинами…
Горчаков оглянулся, когда я догнал его во дворе, спускаясь с лестницы.
— Сюзанна выдворила?