Она смущенно умолкла. Я высказываю прописные истины, общество пропитано или должно быть пропитано духом жертвенности во имя Государя Императора, а также Отечества, но всё же, всё же…
Наконец она нашлась:
— Вадбольский, но этот дворец, эта музыка… разве не прекрасно?
Я возразил упрямо:
— Разве не прекраснее отдать жизнь молодым в славной битве за Государя Императора?
Она вздохнула печально, не зная что ответить на такую непреложную истину, всмотрелась в моё лицо снова, вскрикнула с обидой в голосе:
— Вадбольский! Вы снова меня обижаете, прикидываясь таким бараном, как и…
— Как и остальные ваши поклонники? — уточнил я. — Все у ваших ног, но что, если хочу оказаться между ними?
Умная девочка, с ходу уловила второй смысл, щечки окрасились стыдливым румянцем.
— Вадбольский, когда вы будете со мной серьёзным? Я о том, что создавать такую музыку не менее достойно, чем погибнуть в красивой схватке!..
— Но я не создаю.
— Вы сумели её сохранить! Как время бережет величественные дворцы и картины великих художников. Вадбольский, перестаньте прикидываться бараном!
Я спросил с опаской:
— А как вам тогда понравиться?
Она спросила с возмущением:
— Полагаете, женщинам нравятся бараны?
— Но, судя по вашему окружению…
— Перестаньте, Вадбольский!.. Просто бараны заметнее, всегда лезут вперед, привлекают внимание, стараются завязать знакомства и втереться в друзья, что у них, признаюсь, получается лучше, чем у умных и застенчивых. Но вы не баран, но и не застенчивый!
Я раскланялся.
— Остаётся только «умный»? Но это выговорить, понимаю, трудно.