Проголодавшись, поднялся наверх, в здании крикнул:
— Любаша!.. Умираю с голоду!.. Что у тебя там для молодого желудка?
Стряпуха спросила в изумлении:
— Так быстро?.. И что, ваше благородие, весь хлеб съесть успели?
Я ответил несколько обиженно:
— Ты совсем меня проглотом считаешь!.. Нет, конечно. Там внизу монстры голодные, окружили, есть просят. Вот и отдал им краюху. Нужно будет взять ещё пару караваев.
Она пугливо перекрестилась.
— Господи, упаси!
— Ну что ты такая недобрая, — укорил я мягко, — Раз Господь создал монстров, то и корм им даёт, только не прямо в гнездо! Как и человеку. Можно сказать, сегодня моими руками краюшку хлеба… завтра ещё что-нить…
Она перекрестилась.
— Да, Господи, хоть сейчас можете взять, я хлеба пеку много, теперь вон сколько у нас солдат! Тоже эти… монстры.
— И крынку молока можешь, — сказал я. — Сейчас вот доем, снова пойду. Там совсем оголодали, рты разевают, как птенцы в гнезде!
Она снова перекрестилась.
— Свят, свят…
Я заулыбался, сказал добродушно:
— Да пошутил я, пошутил. Какие монстры в нашем овраге? А хлеб я брал, чтобы жукам бросить. Там их туча, громадные, кусачие. Думал, руду какую полезную отыщу, пока они хлеб жрут, но ничего там нет. А овраг этот закрою плитами, чтобы жуки наружу не вылезли.
Щель в самом деле закрою плитами, когда стены возведу и к особняку пристрою. Не стоит, чтобы ещё у кого была даже возможность туда заглянуть.
Созданная мною глыба в Щели высится на том же месте, потрогал, настоящий гранит. Ну до чего же я хорош! Такая иллюзия упадет на ногу, больше танцевать не возжелаешь.
Попробовал в поместье создать такую же, получилось. Продержалась трое суток, потом исчезла. Я вскользь объяснил небрежно, что перестала соответствовать моему художественному вкусу.
Сюзанне понадобилось в столицу, часть моих документов нужно заверить в инстанциях. Я сам сел за руль, мне тоже нужно лично заскочить в зельевую лавку. Тадэуш так и остался в особняке на Невском, а Антуан пусть пока отдохнет или поупражняется с моими гвардейцами.