У нас это не проходит, но для бозонной вселенной — обыденность. Её обитатели воскликнули бы шокировано: а что, у вас так нельзя? А у них это так же просто как дышать или ковыряться в носу.
Начиная с моих первых выходов в Щели Дьявола магия суммируется и в моём организме, накапливается, и даже не знаю, насколько этот карман окажется вместительным. Возможно, на что надеюсь, благодаря аугментации я смогу поглотить и накопить магии больше, чем те, кто… ну, обычный, пусть теперь он даже великий и ужасный супермаг.
Правда, высовываться мне пока рано, очень рано. Сейчас меня скрутит в бараний рог любой сильный маг, сожрет и даже косточки не выплюнет.
Маги, в основном, как читал во всех трактатах, творят чудеса усилием каких-то мышц, не зря же одни выкрикивают заклинания, другие совершают пассы руками, кривляются, но большинство делают то и другое.
Мне кажется, что управлять накопленной в себе магией можно усилием воли, как вот задержать дыхание, пошевелить ушами или метнуть злой взгляд.
Да, это метафора, но если в самом деле можно взглядом, то есть, усилием воли метнуть часть своей силы в какую-то цель? А что, спросили бы обитатели бозонной вселенной, вы так не можете? Почему, это просто, как дышать, разговаривать или левитировать!
Первый тревожный для меня звоночек прозвучал во время дуэли с тем Арчибальдобером, как я его называл в имении Дроссельмейеров, он бы размазал меня, как лягушку асфальтовый каток, если бы поединок не прервал оторвавшийся тромб.
Второй звонок предупреждает, что Гендриков, по словам многих, могучий огненный маг. Даже не представляю, что со мной будет, если сойдемся лицом к лицу. Да просто скрутит меня, как мокрую тряпку, которой можно разве что вытереть заляпанные навозом сапоги.
Третьего звоночка ждать не стоит, уж прилетит, так прилетит, мокрого места не останется.
Я спустился в свою домашнюю Щель, быстро перешел к стене напротив, но прежде, чем встать на тёмное пятно, сейчас больше похожее на канализационный люк, набрал в грудь воздуха, задержал дыхание и зажмурился.
Сердце ухнуло и остановилось в тот же момент, как я провалился в тёмное и холодное, враждебное всему живому. Я падал и падал, сердце остановилось, страшно сделать вдох, я просто сумасшедший…
И тут подошвы уперлись в твёрдое. Я с трепещущим сердцем распахнул глаза, вздрогнул, ощущение такое, словно я в калейдоскопе, слишком много цветных пятен, фигур, проекций, одни застыли в неподвижности, другие перетекают друг в друга, третьи вообще исчезают, оставляя быстро гаснущий зелёный ореол.
— Драсте, — сказал я. — Я тут немного посижу в уголке, если вы не против.
Концентрация бозонной мощи, которую тут называют магией, просто чудовищна, чувствую каждым потрескивающим нейроном, словно помещён в центр мощного электрического поля.
Здесь, как понимаю, не обязательно грызть кристаллы, чтобы подпитывать тело энергией. Воздух, перенасыщенный энергией, трещит, как перед началом грозы.
Я осторожно согнул колени и сел на твердый пол, хотя по нему проходят мелкие волны, словно это не твердь, а ПНВ, поверхностное натяжение воды.
Ничего не случилось, я несколько раз медленно вздохнул, старательно успокаивая сердце, вообразившее, что я на гонках, начал старательно формировать иллюзию воды, что собирается в ком, размером с орех, а потом с мандарин. В Щели геометрия пространства другая, но всё же получилось, более того — иллюзию удавалось держать бесконечно долго, даже без подпитки, но стоило отвернуться, тут же рассеивалась.
Но без труда, как известно, под лежачим камнем дело мастера боится, и кто не работает, тот и не человек, а начальник… Через два часа, уже точнее распределяя энергию этого места, я начал лепить иллюзии, что не разрушаются вот так сразу, хотя я то и дело отворачивался, а ещё после трёх часов каторжных усилий, когда чувствовал себя выжатым, как половая тряпка, иллюзия двух массивных глыб оставалась, даже когда я поднялся на первый уровень, точнее — спустился, и вернулся обратно.
Камни остались, массивные и плотные с виду, сдвигать не пробовал, жаль разрушать такую красоту.
На первом уровне создал гранитную глыбу мне до колена. Обошел со всех сторон, полюбовался блестящим сколом с одной стороны, ещё бы, только что отломилась от большой скалы.