Бой затих так же внезапно, как и начался. На стенах и у ворот стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь стонами раненых да всхлипами женщин, оплакивающих погибших.
Я обессиленно опустился на землю, привалившись спиной к стене. Плечо болело, голова раскалывалась, во рту пересохло. Мы отбили атаку.
Постепенно ко мне стали подходить люди. Кто-то благодарил за то, что я раскрыл предателя, кто-то спрашивал о дальнейших действиях, кто-то просто молча стоял рядом, не зная, что сказать.
Я же думал о том, что нужно разобраться с предателями. С Тихомиром и, возможно, с кем-то еще, кто мог быть с ним в сговоре.
Но это все потом. А сейчас нужно было заняться ранеными, упокоить погибших и привести село в порядок.
Мне было тяжело, как никогда. Усталость, боль, разочарование — все смешалось в тугой ком. Я не мог поверить, что Тихомир, которого я считал хоть и странным, но своим, оказался предателем. Как он мог так поступить? Что им двигало? Жадность? Страх? Обида?
Эти вопросы не давали мне покоя. Я поднялся на ноги, опираясь на стену, и оглядел Березовку.
Я оставил Степку за главного на стене, а сам, в сопровождении Миколы, пошел в дом старейшин. Там дружинники держат Тихомира. Любомир и Радомир тоже там, сидят понурые, убитые горем. Видок у них, конечно, жалкий — как будто разом лет на двадцать постарели.
— Ну что, Тихомир, поговорим? — начал я, усаживаясь на лавку напротив предателя.
Тот сидит, связанный по рукам и ногам и молчит, опустив голову. Вид у него жалкий, побитый.
— Долго молчать будешь? — спрашиваю я, нахмурившись. — Или, может, хочешь, чтобы мы тебя по-другому разговорили?
Тихомир молчит, только губы дрожат. Микола, стоящий рядом, многозначительно сжимает кулаки.
— Ладно, — говорю я, вставая. — Вижу, по-хорошему ты не хочешь. Микола!
Микола, не говоря ни слова, подходит к Тихомиру и бьет старика под дых. Тот вздрагивает, но продолжает молчать.
Я морщусь. Ну как же так, старик? Чего тебе не хватало? Ты же был старейшиной. На вершине сельской иерархии.
— Мало? — спрашивает Микола, замахиваясь снова.
— Погоди, — останавливаю я его.
Я снова сажусь напротив Тихомира и заглядываю ему в глаза.
— Зачем ты это сделал? — спрашиваю я тихо. — Зачем предал Березовку? Зачем хотел открыть ворота врагам?
Тихомир молчит, только плечи вздрагивают.