Патриарх прервался будто бы на то, чтобы глотнуть воды, всегда стоящей на низеньком столике рядом с креслом, а на самом деле убедиться в том, что внимание императрицы целиком и полностью обращено к нему.
– Уж давно не одна я пекусь о людях, есть помощники, да немало. Дела богоугодные творим и с каждым годом все больше, – попыталась ответить, но Иерофан не дал. Прервал самым грубым образом – махнул сухой ладонью так, будто муху отгоняет, и как ни в чем не бывало продолжил:
– Дщерь моя, от рождения и до смерти силы каждого из нас обращены на жизнь, всяк стремится получить чуточку больше, чем отмерено ему Господом Богом. Вот первопричина любого греха! Скажи, долго ли приходилось твоим помощникам творить, чтоб добиться результата, угодного государю?
– Всякому делу – свое время, – голос построжел. В этот момент в ней проснулась та самая травница, которая помогала молодому царевичу. И ей уж точно лучше многих известно, что время – мерило не только количества, но и качества. Нельзя требовать от кого-то мгновенных результатов, если это не поле боя, когда одна минута порой равна целому году!
Смену настроения императрицы Иерофан уловил моментально, но отыграть назад уже не мог и лишь корил себя за излишнюю назойливость и давление. Теперь придется начинать все с самого начала. Патриарх молчал.
А Юля наоборот неожиданно повела разговор. Сидела в плетенке на маленькой пуховой подушке и гладила кружевной платок – подарок одной из воспитанниц. Даром, девушки молодые, кроме сбора трав, составления мазей, настоек и прочей лекарских дел они ведь и хозяйки будущие, им рукоделие можно сказать сам Бог велел постичь. Вот и творят да дарят. У мальчишек из Корпуса даже соревнования по этому поводу постоянно проходят.
Молодая женщина неожиданно почувствовала, будто с глаз пелена исчезла: много чего открылось Юле такого, о чем уставшая мать раньше и не думала. Не все в этом открытии ей понравилось, особенно насторожило поведение патриарха последние пару месяцев.
«Нужно все обдумать в одиночестве», – решила императрица про себя.
Однако закончить беседу с патриархом быстро не получилось. Иерофан, слушая пустые речи императрицы, теперь смотрел на нее иначе, да и мысли о том, чтобы подчинить себе женщину, больше не возникали, ее хотелось пожалеть, укрыть от всего мира. В ее карих глазах спряталась печаль, скрытая за морозной броней спокойствия и напускного равнодушия.
И откуда только в ней силы взялись? Ведь совсем недавно перед патриархом сидела совершенно другая женщина! Владыка задумался…
Разговор и вовсе сошел на нет. Наконец императрица встала со своего места, за ней последовал патриарх.
– Благослови, владыка.
Иерофан поднес персты ближе к голове Юли, почти касаясь, осенил ее крестным знаменем, прошептал едва слышимые слова благословения. Все на русском, ни словечка латиницы.
Не дожидаясь, пока императрица встанет, патриарх развернулся и вышел из светлицы. К нему тут же подбежал монашек и накинул поверх патриаршего одеяния теплую соболиную шубу. Хоть и лето в разгаре, но Иерофан все равно подмерзал, такова уж стариковская натура, кутаться в теплое, когда, казалось бы, голышом бегать можно.
Размышлять на ходу владыка не любил, предпочитая обстоятельно обмозговать и только потом принять решение: окончательное и неоспоримое.
Юля же, может, в силу молодости и неукротимой энергии, а может, просто по натуре, куда деятельней патриарха, часто принимала решения спонтанно, руководствуясь исключительно интуицией, называемой в народе женским началом.
Вот и на мучивший ее с самого утра вопрос: как быть с посланием для государя, она нашла решение, идя по коридору. Открывать сама не стала и решила переслать прямо к императору вместе с тем нарочным, который его и доставил.
Решив тем самым все дела, женщина со спокойной душой и сердцем пошла в детскую. Именно там сердце Юли оттаивало, а на душе становилось чуточку светлее. До того момента, пока рядом не будет любимого, жизнь женщины лишь наполовину наполнена смыслом…
ebooksa