Не прошло и пары минут как оба майора покинули Прохора. Ну а сам Митюха оказался в странном положении и впервые за долгие годы не мог понять, как поступить в данной ситуации: вроде и вниманием не обделен, да и статью вышел, любо-дорого посмотреть, но вот есть оказия – глянешь на очередную пышногрудую девицу, что следит за юношей с хищным прищуром, и все желание завести беседу мигом пропадает.
Между тем зал постепенно заполнялся, но императора с императрицей еще не было, а гости все больше наедались, но больше напивались. Музыканты спокойно задавали фон, а первый императорский бал постепенно скатывался до уровня обычной гулянки.
По крайней мере, так казалось Прохору. Да маски эти на лицах… Тьфу! Сами-то они пришли как полагается, но видимо о маскараде забыть предупредили. Все нарядные, а лиц нет – сплошь лисы, волки, медведи, ангелы и просто безучастные лица.
Определенно – первый бал не стоило делать еще к тому же и маскарадом. Люди и так не без греха, когда выпьют, а ощущение таинственности вовсе приводит к ложному чувству вседозволенности.
Так что стоял Прохор и потягивал сильно разбавленную медовуху, закусывая ее вкуснейшими кровяными колбасками, тающими во рту сразу после укуса. До чего бы молодой генерал мог додуматься – одному Богу известно, если бы не прибытие государя с женой.
Как обычно, Старший брат не отдал никому предпочтений и облачился в черный генеральский мундир без знаков принадлежности к какому-либо полку. Да-да, появилась такая традиция в русской армии. Уже считай с десяток молодых генералов носят на своих мундирах знаки тех полков, откуда они и вышли. Тем более что иноземцев с каждым годом все меньше, а своих «птенцов» русские гении военной мысли пестуют едва ли не на порядок лучше. Но то государь – ему положено быть таким.
А вот императрица блистала не в пример остальным дамам! И статью, и осанкой, а уж взгляд каков – посмотрит и поймешь сразу, кто ты и кто она. Недаром говорили, что она из знатного рода. Такие вещи впитываются с молоком матери, и никакие учителя да наставники им не обучат!
И смотришь на них – вроде обычные люди, но взгляд не оторвешь, чувствуется некая сила, исходящая от обоих. Вот Прохор заметил, как толпа мгновенно раздалась в стороны: все маски с полупьяными глазами мгновенно превратились в побитых шелудивых дворняг, недостойных даже сапоги государя целовать! Митюха почувствовал, как внутри зарождается злоба на этих пустоцветов, и хотя Прохор понимал, что большая часть собравшихся достойные люди, но вот поделать с собой ничего не мог. Поэтому, чтобы не сорваться, он незаметно вышел прочь, услышав лишь, как меняется музыка, готовя собравшихся к танцам…
Поддавшись порыву, Митюха не думал о последствиях, как и о том, что мог оскорбить государя с женой. Да и о прочих кулуарных баталиях он не догадывался, зато отлично знал, что нужно побыть одному. С чего началась эта злоба, ему было непонятно, но унять ее среди толпы не получилось бы. Поэтому пришлось уйти.
Только побыть в одиночестве в самом здании ему никто не позволил – мало того, что места не так уж и много, так еще и гвардейцы в этот день едва ли не на каждом углу бдят, о покое императорской семьи заботятся. Хорошо хоть на улице разместили несколько беседок, да по паре полевых печей поставили, так что, несмотря на то, что мороз на улице, здесь тепло и уютно, да еще и турецкие диваны стоят, те, что аль Хабиб – посол османский – в дар привез. Вот и пригодились эти сибаритские штучки.
Прохор присел на один – самый ближний и с удивлением отметил, что в таком месте и уснуть можно, тело будто подушками обложили, настолько все удобно и хорошо.
Сколько он так просидел, задумавшись, неизвестно, но его отвлек чей-то разговор, да не простой, а на повышенных тонах.
– Что еще ты хочешь сказать? – спросил звонкий девичий голосок.
– Марья, ты все сама знаешь – ты одна мне нужна.
– Да как ты смеешь такое говорить, после того, что я увидела? – голос девушки звенел от ярости.
– Ну и чего такого? – лениво спросил басок. – Подумаешь, понежился с другой. Ты вообще мне обещана моим двоюродным дядей. Так что нечего кочевряжиться, вон места сколько, пора и тебе познать радость плотских утех.
Прохор от подобного заявления ненадолго опешил, не зная, как повести себя, но девушка сама помогла.
– Пусти, я сказала, пусти меня! Не бывать тебе моим мужем, руки на себя наложу, а твоей не стану!
– Да плевать, разок спытаю тебя, а потом уж и спрашивать никто не будет – мигом под венец пойдешь.
Мужчина говорил развязно, наслаждаясь своей силой над слабой девушкой. Этого Митюха стерпеть уже не мог.
ebooksa