— А почему бы Марисе не родить вам? — язвительные слова сами срываются с языка и я его прикусываю, но заметив интерес на лице Брана, все же продолжаю мысль. — Ваша бывшая жена рослая, сильная и магией, наверное, не обделена.
— Все так, — цедит генерал. — Но она не подходит.
Вот же прицепился! Закатываю глаза и сглатываю горький ком.
— Вы же с ней спите, да? — и зачем мне эта информация? Почему у меня язык без костей?
Генерал Бран, хоть и пугает, но одновременно завораживает и мне нравится испытывать его границы.
Экстремалка чертова, — ругаю себя, а затем пячусь и прижимаюсь лопатками к стене. Уж слишком этот дракон здоровый.
— Ты считаешь, что я настолько ненасытен, Валери? По твоему мне нужны две женщины?
Он смеется надо мной!
— А разве нет?
— Нет. Мариса — неплохой бытовик и вряд ли захочет сидеть в одиночестве в этом замке. Ее я отпущу, а ты...
Он наклоняется ко мне и кожу обдувает жаром. Генерал пахнет свежестью и молодым мужчиной, но я резко отворачиваю лицо.
Бран замечает это и впервые я вижу на его насмешливой физиономии настоящее удивление. Кажется, он, наконец, понял, что жена совсем не кокетничает, изображая недотрогу.
Его высокий лоб прочерчивает складка, а я возвращаюсь к волнующему меня вопросу.
— Я намерена продержаться в академии до конца, генерал. Что я получу в случае выигрыша?
Он запрокидывает назад голову и смеется. Бран не верит, что Валери выиграет, я ясно осознаю это. Его пари обманка, чтобы протянуть время и «перезагрузить» брак. Отчего-то дети ему нужны только от меня.
В голове смутно вертится мысль, что это связано с происхождением Валери. Ее настоящий отец был.... нет, непонятно. Я не могу разобраться в потоке информации.
Морщу нос, а генерал берет меня за подбородок.
— Если случится чудо, Валери, и ты выдержишь все пять лет обучения, я лично очищу твое имя от клеветы. Ты вернешься в мой родовой замок с достоинством и родишь...
— Вы издеваетесь! Ведь обещали свободу! — он по-прежнему удерживает меня за подбородок и я смотрю в его темные глаза, в которых мерцает железная самоуверенность средневекового самца.
— Это и есть свобода. Ты не понимаешь, Валери, — качает он головой.