Царёва заходится навзрыд. На ногах не стоит. Как подкошенная сползает вниз, но я держу. Намертво. Возможно, физическая боль, которую не осмысленно ей причиняю, и сильная, но колотит нас обоих не от этого.
Как представлю, что потерять мог… Даже если это и манипуляция — похуй.
Закапываюсь лицом во влажные волосы. В немой попытке успокоить, дёргаными движениями глажу спину.
— Всё, девочка моя. Успокаивайся. Не плачь. Не плачь, пожалуйста. Я тоже тебя люблю, Крис. И без тебя тоже не хочу.
Не знаю, почему прорываются именно эти признания. Злость ещё бурлит, но где-то на задворках. То, как она рыдает… Нет, так не играют.
— Тише… Девочка моя маленькая… Тише… Не плачь. Я с тобой. С тобой, любимая.
У самого ноги подкашиваются. Закипевший в крови адреналин идёт на убыль. Колошматить начинает сильнее. Хочется вместе с ней выть. Не вою, конечно. Сдерживая эмоции, успокаиваю Фурию. В ротовой не осталось живого места — всё изгрыз. Противный металлический привкус и кровавая слюна заполняют все рецепторы.
Крепче сдавливаю Кристинку, отрываю от пола и усаживаю на кровать. Опускаюсь на колени между её ног и роняю на них голову. Зажмуриваюсь, прокручивая в голове все события, начиная с первой встречи. Тело может обманывать. Жесты, мимика, слова. Но не её глаза. Первый раз настоящую Царёву увидел в машине, когда она так же плакала. А после этого уже понеслось.
«Я вынесу, Манюнь. За двоих выстою. Не надо пополам делить. Всё отдавай. Заберу.»
Не выстоял. Под грузом собственных чувств обрушился и её не прикрыл. Вдвойне больнее сделал. Обещал быть рядом, когда нужен, а в самый неподходящий момент сломался и ушёл. Сорвался. Сорвался на девочку, для которой во всём первым стал. Как сам мечтал ночами. Как она хотела.
Глазные яблоки жжёт. Плотнее смыкаю веки.
Оказывается, можно любить так, чтобы до слёз. До разрыва сердца. Никаких слов не хватит, чтобы исправить ситуацию.
Крепче сдавливаю руки на тонкой спине. Не знаю, кого трясёт сильнее. Тонкие пальцы Кристины касаются волос. Ладонь с дрожью проходит по голове и замирает. Поднимаю на неё замыленный взгляд. Не прошу прощения. Это не спасёт. А что спасёт, понятия не имею. В голове только звенящий ветер гуляет, разбросав все слова.
— Ан-ндрей. — запинаясь, шепчет Фурия.
Ловлю её руку и прибиваю к губам. Как преданный щенок, влажным взглядом смотрю в заплаканные глаза. А сказать так нихера и не могу. Если мне больно, то что сейчас происходит с ней?
— Что? — выталкиваю сквозь болезненный спазм. Она плечами стирает слёзы там, куда дотягивается. Смотрит так затравленно. Будто боится хоть слово сказать. Я тоже боюсь. Но говорю. — Не молчи, Манюня. Говори, кричи, бей меня. Делай что хочешь, только не молчи.
— Т-ты правда первый?
Раньше больно было? Нихуя. Пекло только начинается. Жжёт в груди нестерпимо.
— Лучше бы я им не был. — бросаю зло, но злюсь на себя, не на неё.
Поднимаюсь на ноги и отворачиваюсь. Вытягиваю пачку из кармана. Даже в рот сигаретой попасть не с первого раза получается. Затянувшись, роняю веки.