Встаю под холодную воду.
«Я люблю тебя, Андрей. Люблю. Давай ещё раз попробуем. Я не поеду в Америку. Не буду больше к тебе приезжать. Обещаю.»
Всё ложь? Всё?!
Вляпался ты, Андрюха. Пиздец как вляпался. Вмазался по уши в стерву, которая тебя разъебала. Молодец, блядь. Вот тебе и серая мышка, которую так хотел. Замахнулся на жар-птицу, теперь сгорай.
От этих мыслей, ясен хуй, легче не становится. Только сильнее накаляет. Ледяные струи, обрушивающиеся с потолка душевой кабины, тоже не спасают. По коже бьют, но бушующее бешенство не гасят.
Вот только больше времени Царёвой давать не собираюсь. Не вытираясь, натягиваю на мокрое тело одежду. Уверенности в походке нет, только гневная решимость. Футболка неприятно липнет к спине. Пальцы… до самой души дрожат. В спальню вхожу с закрытыми глазами. Застываю в проходе. Натянув на лицо презрительную усмешку, расслаблено облокачиваюсь плечом на косяк.
— Души. — слышу тихий шорох. Распахиваю веки, впиваясь в изрезанное слезами лицо сидящей на подоконнике возле распахнутого окна Кристины. Ноги свешены наружу. Плечи опущены вниз и вперёд. Трясутся. Только голова повёрнута на меня. — Души, Андрей. Потому что оправданий у меня нет. Я не знаю… Не понимаю…
Слёзы льются. Рыданий и всхлипов нет.
А я, блядь, шевельнуться боюсь, потому что не представляю, что у неё в голове. Пахина квартира на тринадцатом этаже в отдельно стоящей свечке. Внизу сплошной бетон. Ни одного дерева. Если сиганёт… Если упадёт…
— Хватит мной манипулировать, Кристина. — печатаю жёстко. — Слезь с окна.
Она отворачивается. Слегка качается вперёд. Я тут же бросаюсь к ней.
— Всё равно задушишь… Какая разница? Так хоть не сядешь. — безразлично жмёт плечами. Перекатываюсь через кровать, но трогать её не рискую. — Я люблю тебя. Не врала в этом. Никогда. Только вначале играла. Потом — нет. И про изнасилование тоже… Не врала, Андрей. Оно было. И я понимаю ещё меньше, чем ты. Не знаю, как… Я просто не знаю… — голос садится до шёпота.
— Крис, пожалуйста… — хриплю на самых низких от страха за её жизнь. — Слезь с окна. Манюнь, прошу.
Она вздрагивает. Снова. Каждой клеткой тела.
— Я не хочу терять тебя. Без тебя не хочу, понимаешь?
Зацепившись пальцами за подоконник позади себя, перегибается на улицу. Я подыхаю.
Очередная манипуляция? Или жест отчаяния? Если не врёт? Если любит так сильно, как говорит? Как я люблю?
— Кристина, твою мать, прекрати это! — гаркаю от ужаса, теряя последний контроль.
Она перекидывает ноги обратно. Поворачивается полностью. Смотрит мокрыми глазами в мои и всхлипывает. Зажимает рот ладонью. Беззвучно плачет. Белая мужская футболка измазана внизу кровью.
— Иди ко мне, пожалуйста. — молю, протянув к ней руки. Она не шевелится. Сидит так и ревёт. Сам делаю шаг. А потом ещё и ещё, пока не обхватываю её руками и не стаскиваю с подоконника. Она вся мокрая от дождя и слёз. Ледяная. Трясётся. Прижав с силой к груди, придавливаю ладонью голову и опускаю на макушку подбородок. — Всё-всё… Уже всё.