Не прощай меня, Кристина. Не смотри так, словно ты виновата. Не смотри, прошу. Этого не переживу.
Хочется самому в открытое окно выйти. Решить свой долбоебизм одним шагом. Но так было бы слишком просто. Высовываю голову под дождь, но и это не помогает. Капли — как горючее в пожаре. Закрываю окно на проветривание. Поворачиваюсь и смотрю на Кристину. Она так и сидит. Пальчиками водит по красным полосам на белой ткани.
Блядь, да как это возможно, чтобы после изнасилования она осталась девственницей?
Тушу сигарету в пепельнице и нерешительно возвращаюсь к ней. Падаю на колени. В прямом смысле падаю. Сгребаю в ладонях ледяные пальцы. Оба молчание сохраняем.
Что говорить? Что делать? Как вымаливать прощение? Да, блядь, никак!
— Ты злишься? — шелестит Крис.
Тяжело сглатываю. Отвожу взгляд в сторону.
— На себя. Ты ни в чём не виновата.
— Ты мне веришь? Веришь, что я тебе не врала? Я не понимаю…
— Тсс… — прикладываю палец к её губам. Смотрю в глаза. — Верю, Кристина. Не знаю, как такое может быть.
— Ты первый.
Блядь, перестань повторять это! Перестань, Крис! Первый, блядь! Охуенный же у тебя первый!
— Ударь меня. — хриплю, не отводя от неё глаз.
— Что? — моргает непонимающе.
Слипшиеся мокрые ресницы, как острые лезвия сейчас. Зарезала бы уже.
— Ударь. Накричи. Сделай хоть что-то. Назови мудаком, уродом, тварью. Крис, я такое сделал, что за это нельзя прощать. Тебе больно было, страшно, ты ничего не понимала, а я так… Как гнида поступил. Бросил тебя, наорал… А должен был обнять, успокоить, пожалеть. Просто поговорить. А я на эмоциях ушёл. Злись на меня. Ненавидь, пожалуйста. Только не смотри так.
Она кладёт ладошки на мои щёки, заставляя смотреть на неё. Слегка растягивает губы и шепчет:
— Ты первый.
— Блядь, да перестань это повторять! — рявкаю. Закрываю глаза. Рвано вздыхаю. — Я вообще никаким быть не заслуживаю. — выпаливаю уже спокойнее. Никаким, Кристина. — выплёскиваю горечь отчаяния. — Ты плакала, а я угрожал.
Она толкает меня назад. Сползает ко мне на пол и просит еле слышно: