Спускает штаны и сжимает ладонью гигантский бугор через боксеры. Поддевает резинку, намереваясь снять их, и тут меня выносит. С размаху бьюсь затылком о стену и верещу:
— Не делай этого! Умоляю, не надо!
— Почему не делать? — спокойно отбивает мужчина.
— Потому что меня изнасиловали! — ору ему в лицо, захлёбываясь слезами. Горло саднит. Сжимаю кулаки, озвучивая то, что никогда не произносила вслух. Но я просто не выдержу во второй раз. Не смогу. — Меня… Меня… Не надо… — вою, сползая по стене на пол.
Подтягиваю колени к груди, оборачиваю их руками и давлюсь рыданиями. Кричу и вою, не в силах больше удерживать в себе кошмар, сломавший мою жизнь. Если он повторится… Если снова… От рёва кашляю, разбрызгивая слёзы и слюну. Из носа течёт, глаза ничего не видят. Андрей тянет меня на себя, опустившись напротив, но я дёргаюсь и сжимаюсь сильнее, словно загнанный в ловушку зверь.
— Не трогай меня… Не трогай… Нет… Не надо… Не трогай… — повторяю, теряя связь с реальностью. Его рука ложится на плечи. Отлетаю от него. Перебирая руками, отползаю дальше. Я просто не смогу снова… — Не трогай… Не…
— Тише, Кристина. Успокойся. — приговаривает он, придвигаясь ближе. Дёргает за плечи на себя, впечатывает в грудь и крепко обнимает, не давая мне вырваться. Я кричу во всю силу лёгких. — Прости, Манюня. Я бы не стал тебя насиловать. Никогда не стал бы…
Изо всех сил доступных моему девичьему слабому телу, вырываюсь, кусаю плечи и руки, царапаюсь, но парень только жёстче фиксирует, успокаивая.
— Ты… Ты делал это… Делал! — визжу, изворачиваясь.
— Чтобы напугать и вынудить оставить меня в покое. — сипит в ухо.
— Нет! Ты!.. Пусти!
— Не пущу. Успокаивайся. Блядь, Крис… Если бы я знал… — выдыхает задушено, но не ослабляя хватки.
Я же бьюсь в его руках, как взбеленившая птица. Не слышу ничего из того, что говорит. Не оставляю попыток освободиться, пока силы не покидают меня совсем. Только слёзы и тихий писк вместо рыданий напоминают о том, что я не умерла от страха. Нос забит, голова гудит и кружится. Руки безвольно опадают вниз. Глаза превращаются в две тонкие опухшие щёлки. Вгрызаюсь зубами в плечо, продолжая поливать его слезами.
— Всё, малышка. Всё. Не бойся. Тебе не надо меня бояться. — сипит, поднимая меня на руки и неся куда-то. Только оказавшись на матраце, вся сбиваюсь в комок. Андрей опускается рядом и тянется кистью к моему лицу. Втискиваюсь в изголовье кровати, смотрю на него затравленным взглядом. — Я ничего тебе не сделаю. И без того перегнул. Прости.
Сцепив зубы, удерживаю в себе новый подход слёз и криков. Парень накрывает меня пледом, скрывая почти голое тело в сбившемся полотенце, и поднимается. Насторожено слежу за дверью, в которую он вышел, пока не возвращается обратно с большой кружкой воды.
— Попей. Станет легче. — икнув, отрицательно мотаю головой. — Крис, — выдыхает, прикрывая веки и растирая пальцами переносицу, — успокойся. Я ничего не сделаю тебе. Больше ничего. Выпей.
Придвигается ближе. Сворачиваюсь в плотный кокон. Когда проталкивает руку мне под спину, помогая приподняться, вся дёргаюсь. Каждая клетка в теле подпрыгивает, а вены, словно слабые нитки, рвутся под напором. В желудке становится тяжёлый ком, медленно подгоняющий тошноту от воспоминаний к горлу. Только чтобы не вырвать, трясущимися пальцами сжимаю кружку и подношу к губам, но больше проливаю, лишь немного смочив губы. Андрей накрывает мою руку своей, помогая удержать чашку. Сделав пару крошечных глотков, с трудом шепчу севшим, сорванным, убитым голосом:
— Не… Не… прика… сай… ся…
— Фурия. — хрипит он, качая головой. — Как мне это исправить?
— Н-не-е т-трог-гай м-меня. — заикаюсь, избегая его касаний.