Вытягиваюсь на руках. Фурия растерянно моргает, с трудом фокусируя взгляд. Знаю, что говорить об этом она не захочет, но должен знать, к чему готовиться.
— После того, как…
— Я не стану об этом говорить. — считывает мои мысли, словно они написаны на лице.
— Ты была с кем-то?
— Андрей, хватит. — шипит ненормальная, сталкивая меня с себя.
Не сопротивляясь, перекатываюсь на бок, избегая смотреть на задравшуюся до талии футболку и чёрные, почти прозрачные стринги. И совсем, блядь, не вижу серёжки в пупке. Она одёргивает вниз футболку и занимает вертикальное положение. Поднимаюсь на одном локте и закидываю руку ей чуть выше груди. Прихватываю ладонью за предплечье и тащу на себя. Даже если бы у неё было желание упираться, разница в силе не равна.
— Крис, я не ради любопытства спрашиваю. Мне надо знать, чтобы понимать, что меня ждёт и на что рассчитывать.
— Рассчитывать? — выбивает возмущённо.
Перевожу дыхание и сиплю:
— Мы не дети, Кристина, но теперь я просто не знаю, как себя вести. До твоего признания я в жизни подумать не мог, что с тобой случилось такое. Играл…
— Ни с кем. — выдыхает девушка, пряча лицо за волосами. — И до этого тоже.
Я забываю о необходимости дышать. Необдуманно толкаю:
— Ты была девочкой?
Она ничего не отвечает, только глубже ногти в мои руки загоняет. Плотнее жму к груди, зажмурившись.
Блядь… Что же она пережила? Её силой лишили девственности, и после этого никто не касался. Теперь понимаю, откуда весь этот яд и ненависть. Когда с тобой так обращаются, не располагает к какому-либо доверию. А тут и я со своими нападками и угрозами. Считай, дважды девственница, которую оба раза взяли против воли. В эту секунду я не то что не знаю, что сказать, я, блядь, не представляю, как жить. Вина выжигает всё! Даже трогать её не хочу. Но почему Фурия не отталкивает? Прижимается. Оборачивает рукой торс, жадно хватая воздух.
— Просто не делай так больше. — просит негромко, задирая голову выше. Мои глаза закрыты, поэтому исключительно на эмоциях проживаю один из самых тяжелых моментов своей жизни. И ведь не за себя больно. За девчонку, которую так жестоко растоптали. В том числе я. — Андрей. — прибивается губами к щеке. Меня колбасит от жалости к ней и ненависти к себе. — Я прощаю. Андрюша, забудь об этом.
— А ты забудешь? — выписываю, всё сильнее сжимая веки.
Фурия напрягается. Опять дрожью заходится. Ответ мне больше не нужен. Она не забудет. И совсем не факт, что когда-то простит, что бы ни говорила.
Давлю и давлю на неё, стараясь вплавить в себя. Хочется спрятать, сокрыть, защитить.
Замолкаем, рвано впитывая кислород и напряжение. Не замечаю, в какой момент Кристинка засыпает в моих руках. Просто её дыхание выравнивается, а пульс стабилизируется. Тихонько сопит в районе шеи, всё так же сжимая пальчики на кителе. Напряжение с неё не спадает, а меня всё крепче кроет. Ощущаю себя совсем разъёбанным новостями, собственным поступком и тем, что мы с Царёвой теперь вместе. Всё представить не могу, как будут выглядеть наши отношения. А самое пугающее то, как они закончатся. Я могу успокаивать Фурию, но себя ведь не успокоишь. Всего два с половиной месяца, а может и меньше, и Кристина улетит в Америку, а я останусь дослуживать и собирать по кускам разлетевшееся вдребезги сердце, потому что она уже намертво поселилась в нём и теперь уже знаю — не отпустит.