— Что прямо все снимать? — невинно вскинув брови, шепчет Лера.
Вместо ответа, я выхватываю у неё футболку и быстро растираю хлопчатобумажной тканью ее спину, плечи, руки, живот, бёдра и ноги. Я стараюсь делать это механически, но не могу остаться безучастным. Леру я хочу до боли. И то, что она так близко ко мне лишь распаляет и без того яркий огонь в моем теле.
— Теперь раздевайся, — говорю я. — И сухое надевай.
— Вот уж не ожидала услышать от тебя раздевайся и одевайся в одной фразе, — снова веселиться девчонка, хотя я вижу, что и ей сейчас не до смеха — щеки пунцовые, глаза искрятся откровенным желанием, а под плотной тканью бюстгальтера проступают напряженные соски.
— Поговори мне.
Когда она вытерта насухо, я собираю влажной тканью капли воды с собственного тела. Лера поворачивается ко мне спиной и заводит руки за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер. Быстро скидывает его и, подхватив толстовку, натягивает ее через голову. Потом скатывает вниз трусики и натягивает легинсы. Хорошо, что толстовка достаточно длинная, чтобы не показывать мне лишнего — иначе, я бы за себя не стал ручаться.
Обратно мы возвращаемся шагом — уже не бежим. Как-то сейчас это кажется неуместным. Да и хочется продлить время вдвоем — непонятно, когда мы ещё сможем пересечься один на один в полном детей лагере. К тому же, у меня есть вопросы. И сейчас, кажется, подходящее время, чтобы их задать.
— Расскажи мне, кто донимает тебя звонками, — начинаю я спокойно.
Лера резко поворачивает ко мне голову. В ее глазах застывает испуг и какой-то внутренний протест.
— Это долгая история.
— Я никуда не спешу, — отвечаю с готовностью. — Технически спешу, конечно, но у нас ещё есть время.
Лера молчит. Я ее не тороплю. Очевидно, что все действительно не просто, и мне не стоит давить на нее. Хочется верить, что она сама почувствует, что может мне открыться.
— Это друг, — говорит она, наконец.
— Друг? — недоверчиво переспрашиваю я. — Друзья себя так не ведут.
— Ты не понимаешь. Рома не виноват.
— Значит, Рома, — повторяю я имя неведомого соперника, чувствуя, как внутри просыпается ревность, смешанная с негодованием.
— Три месяца назад мы с ним были в городе. Я только получила права, и он разрешил мне сесть за руль машины, потому что своей у меня нет, — говорит Лера тихо. — Я была так рада. Мы сделали круг по двору, потом доехали до магазина — я хотела купить домой сыр и помидоры. Я припарковалась. Но до того, как мы успели выйти, в нас врезался парень на «Девятке». Я почти не пострадала. Рома… Основной удар пришелся в дверь с его стороны, — ее голос срывается, лицо искажается болью.
— Что с ним? — спрашиваю я, предчувствуя беду.
— Сейчас он… — Лера вздыхает. — Он не может ходить.
— Это не твоя вина.