Непросто мне с ними разговаривать. Завлёк и обижал их другой, а я не сделал ничего плохого девчонкам, но все равно стыдно. Испанский стыд, точно.
— Все принесли красные ленты, которые я раньше дарил? — спросил я.
Мои бывшие, даже об этом думать не хочется, девочки почти синхронно достали красные ленточки. Я уже знал, что подобным украшением были обеспечены все серальки. На самом деле это было не для красоты, а своего рода элемент униформы. Я посмотрел на лоскуток ткани, что показывали девчонки, и ту ленточку, что была у меня в руках, и покачал головой. Они абсолютно не были похожи, ни по длине, ни по ширине.
Я относился к ленточке, как к важной улике. Во-первых, подобные вещи просто так не теряются. Каждая девочка будет беречь яркую вещицу, особенно шёлковую ленточку, и непременно заплетёт её себе в волосы, когда будет выходить замуж. На сегодняшний день это вещь недешёвая, красивая, цепляющая глаз. Нет, просто так женщина потерять ленту не может. А мужчина? Тоже вряд ли, но ценность предмета для мужика будет явно меньше.
Но я не мог отделаться от мысли, что её и не теряли. Что красная лента будто оставлена специально, чтобы я это увидел. Кто-то кого-то подставляет?
Как знать. Разберемся еще в этом деле, обязательно.
Девчонки обрадовались деньгам, и я даже видел, как они с нетерпением ждали окончания, так сказать, аудиенции. Наверняка, уже их попрекнули в семьях каждым куском хлеба всё-то ездили по ушам о морали. А тут принесут, считай, деньжищи. Сразу забудется грехопадение, и раздражение уступит место благодарности. Голод — не тетка.
Так что я отпустил девчонок. Как только они ушли, моментально подошел управляющий.
— Прикажете чего, барин? — спросил Емельян.
— Прикажу! Емельян Данилович, Петро, вы вдвоём тихо, не привлекая никакого внимания, узнаёте, кто и что видел, или даже что думает. Расспрашивайте всех и каждого. Всё это записывайте на бумаге. Если нужны помощники, привлекайте кого угодно, но по согласованию со мной, чтобы я знал этого человека, — отдавал я распоряжения. — Переговорите со всеми крестьянами, узнайте, может быть, есть те, которые в последнее время несколько обогатились, либо стали жить лучше, чем раньше.
Едва я его отпустил, подошла Мария.
— Алексей Петрович, простите, господин Шабарин, мне, действительно жаль, что так случилось с вашим домом. Если я чем-то могу быть вам полезна, только скажите, и я всё, — Мария Александровна замялась. — Почти всё для вас готова сделать.
— Благодарю вас, Мария Александровна, — стараясь не показать голосом хоть какого-либо сожаления, говорил я. — Дом этот я и так собирался сносить. Стиль архитектурный, знаете ли, уже не модный. Вот, думаю что-то вроде русского дома построить себе. Неорусский стиль.
Мария подняла на меня взгляд.
— Я рада, что вы не теряете духа. Впрочем, с момента нашего знакомства вы его ни разу не теряли, — на выдохе, как-то с сожалением сказала Маша.
— Я думаю, что на первое время я могу вас определить в дом к своему приказчику. Поможете, если потребуется, ему по хозяйству. Знаю, что их младшие дети учатся. Может, в каком предмете подтянете, если вы знаете французский — то в словесности, либо же в других науках, ведь в них вы наверняка столь же преуспели, — сказал я.
— Бедный барин наш, как же так оно случилось! — вроде уже замолчавшая Марфа вновь начала свои причитания.
— Старая, а ну молчать! Горя не случилось никакого, — гаркнул я на Марфу.
— Прошу, знамо быть, прощения, барин, — совершенно спокойным голосом тут же сказала Марфа.
Впрочем, когда я тут помирал, она тоже была непрошибаема. Посмотрев на женщину и припомнив некоторые её таланты узнавать новости, я даже на какую-то минуту подумал, а тому ли человеку поручил добывать информацию для расследования. Впрочем, ведь не обязательно собирать все яйца в корзину — может и Марфа помочь.