Я перевёл взгляд на металлиста, севшего напротив меня. Он широко улыбнулся и протянул мне руку:
– Борода.
– Это вы представились, или жалуетесь?
Блондин закатился смехом.
– Серёга, он тебя сделал! Чистая победа, на месте! Мы подружимся. Я Игорь.
– Да, я слышал. Прости. Борис, – я протянул руку ему, потом вернулся ко второму, – Борис, очень приятно. Так Сергей, или Борода?
– Ну сам-то как думаешь? Борода, конечно. Серёжа я по паспорту. Но я его с собой не ношу, агась. Он слишком много знает.
– Звучит угрожающе, – напряжённо усмехнулся я и повернулся к Игорю. – Мне стоит его бояться?
– Да не, он милый хомячок. Но злить его не советую — подозрения на бешенство имеются, врач пока в раздумьях и ждёт результатов анализов. А если придут положительные — усыпить он себя не даст, это точно! Проверено.
– Ещё более угрожающе, – я наигранно задёргался и заёрзал на сиденье, подыгрывая шутке. Сработало, все рассмеялись и расслабились.
Парни оказались мировыми, хоть и по-своему странными. Весёлые-задорные, с сотней шуток-прибауток, забавных историй и прочего. Друзья ещё со школьной скамьи, не потерявшие ни дружбы, ни задора, работающие в одной конторе, Игорь менеджером, а Сергей системным администратором. Казалось, всего за час пути я уже знал их не хуже себя, словно мы всю жизнь знакомы. Вот уж действительно, феномен попутчика.
Даже позавидовать такой дружбе можно! А вот их девушкам — едва ли, им ведь жить с такими весёлыми-задорными приходится, а это тот ещё ад! Я сам не проверял, но Кира уверяет, что дела обстоят именно так.
Тем не менее очень жаль, что они не доехали до конца, а сошли через пару станций после Серпухова. Хотя контактами мы обменялись, на всякий случай. А там уж как сложится…
Когда ребята ушли, меня начало размаривать. Даже размазывать, чего уж… Отвлечься было попросту не на что — поболтать было не с кем, народу в поезде осталось едва не в половину меньше и далеко не на каждой паре скамей сидел хоть кто-то, я прочитал уже всё, что могло меня заинтересовать в сети да и книга, которую я взял с собой в дорогу, была не в силах меня спасти. Книга-то хорошая — «Дозоры» как-никак — но недосып сказывался.
Я проваливался в какое-то полумедитативное состояние рассудка, теряя связь с реальностью. От этого окружающий мир начал казаться каким-то зыбким, иллюзорным…
Поезд двигался по высокой насыпи и в оба окна не было видно ничего, кроме далёких низин и ещё более дальних, от чего миниатюрных, деревенских домиков, набросанных хаотичной россыпью у самой линии горизонта.
Мне казалось, что поезд буквально плыл в пустоте, нелепо изгибаясь где-то впереди и в груди возникало отвратительное чувство, чувство пустоты… зияющей как под летящим вагоном, так и в душах плывущих в нём пассажиров, а шедшие вдоль лавок контролёры, казалось, силятся сбежать от этого, точно зная, что грядёт.
От этого наваждения я всё больше проваливался в дремоту, вязкую, стягивающую глаза пудовым грузом. Я сам не заметил, как поддался этой слабости.
Дальше лишь вспышка, одно мгновение темноты и тишины, чуть хриплый смех пожилой женщины, прозвучавший сквозь эту дремоту как звук раскручиваемых шестерёнок в старом механизме, жужжание старых настенных часов со сломанной пружиной, шестерни в которых раскручивает маленький, любопытный ребёнок, после чего я…
…проснулся на Тульском вокзале.