— Не даётся девчонка, — неожиданно и злорадно вступил в разговор Пабло. — То есть не девчонка, а сеньорита. Наш сеньор давно поставил туда соглядатаев, на парочку будто бы беглую раскошелился, потом целый отряд скрытно сначала, а неделю назад велел не таиться, но себя прилично вести. Дескать, из почтения к тамошнему дворянину приставил к селению охрану, пока провинция волнуется из-за колдовских дел.
— Ну да… — хмыкнул Роберто. — Нищий идальго, всё равно что крестьянин, а благородная кровь — дону Стефано такой человек почтеннее, чем самый богатый купец или важный чиновник вроде вас, сеньор мытарь.
— Отставной лейтенант Алонсо Рамирес, — отчеканил сеньор Мендес.
— Откуда вы знаете? — с подозрением посмотрели на казначея оба разбойника.
— Он от меня об этом человеке узнал. Прошлой весной говорили мы с ним о налоговых льготах, я и рассказал, что в Хетафе живёт дворянин, сумевший после оспы добиться королевского освобождения от налогов, хотя в Сегилье его прошение затерялось. Дон Стефано очень заинтересовался и скоро поехал в Хетафе. Мой инспектор в селении раньше был, от него я и узнал: дочь идальго — красавица. Пабло, — обратился казначей к бывшему матросу. — Ты к этому делу ближе, рассказывай.
— Уж и не знаю, я особо не лез. Что скажет сеньор, то и делал, — разбойник призадумался. — Сам я не был в Хетафе, только в Тагоне. А от наших парней слышал — спёкся главарь.
— Неужели и вправду женится на бесприданнице? — удивилась Кончита.
— Или не женится, — размышлял казначей. — Что отец её думает, интересно.
— Кто их разберёт, этих благородных, — буркнул Роберто. — Что нам с этого дела?
— Знаю что, — с нежданной решительностью объявил Пабло. — В Тагоне я был, когда туда приезжал комендант из Сегильи, то есть дон Бернардо Альмейда. Ясное дело, дон Стефано к нему прицепился, а потом они обедали вместе с двумя пожилыми сеньорами из тех краёв. Один — морской капитан, я их различаю с полшага. Другой был просто одет — в таких камзолах деревенские идальго и ходят, но весёлый, приветливый, и с доном Бернардо на равных держался. Потом комендант с парой стражников, с этим и с нашим сеньором в Хетафе поехали.
— Он друг дона Бернардо? — подался вперёд казначей.
Впервые в деле забрезжил просвет. Сеньор Мендес, облизав губы и машинально пригладив волосы, лихорадочно заговорил:
— Отец девушки наверняка боится бесчестья дочери, раз возле неё крутится такой кабальеро. С ним можно поговорить, а он — с доном Бернардо. Огласка идальго ни к чему будет.
— Э, нет… — скептично хмыкнул Роберто. — Если наш дьявол впрямь жениться решил? Законным, стало быть, браком? Второго такого жениха в Хетафе сто лет не появится! Папаша девчонки, то есть, как Пабло сказал, сеньориты, на радостях не то что слушать не станет, а всех нас сдаст с потрохами!
— Может, идальго ни к чему такой зять? Вдруг он порядочный человек? — не сдавался казначей.
— Ха! — одним слогом выразил своё отношение Роберто.
— Я должна на него посмотреть. На них с дочерью, — задумчиво заговорила Кончита.
— Что ты затеяла, баба? — вскинулся разбойник. — В душу решила к нему заглянуть? Таких дур, что себя считают ведуньями, полные бордели в Сегилье.
— Ему от меня ничего не нужно, — Кончита скорее размышляла, чем спорила.
— Друг нашего коменданта, а уж о доне Бернардо никто не сможет дурного слова сказать, — поддержал казначей.