— Вы похожи на моряка. Знали капитана Аседо во времена каперства?
Ответ был кратким:
— Пиратства…
Бывший матрос заговорил, путаясь в словах и учащённо дыша. Идальго старался не выдавать ни намёка на чувства, но подробности гибели несчастных служанок заставили его лицо потемнеть. Руки напряглись, зубы сжались, и заговорщики поняли — дворянин верит каждому слову. Но рассказ Пабло об играющих детях сеньор Рамирес быстро прервал:
— Вы сможете подробно описать сеньору де Молино?
— Капитаншу-то? Совсем не помню её… А вот служанку…
— Нападение на «Эспаньолу» с ваших слов дону Стефано не вменить. Нужно ждать возвращения капитана Морено…
Затем идальго окинул взглядом притихших за столом людей и сказал:
— Я должен спасти дочь от этого человека, даже брак с ним — бесчестье. Что вы хотите от меня? Постойте… я ведь хорошо знаком с доном Бернардо Альмейдой, вы поэтому решили мне всё рассказать?..
Ответом были кивки, а идальго посмотрел на Роберто:
— Вам грозит виселица, если попадётесь властям.
— Я всё расскажу. Как, что и где грабили, где добычу хранили, как скупщикам краденого передавали. При обысках найдут… как это… вещественные доказательства. А вы коменданту скажите, чтобы забыл обо мне. Не хочу помирать я, тем паче на виселице. Выгорит дело — уеду и больше никогда обо мне не услышите, а ваша дочка будет другого мужа искать.
Впервые за вечер пожилой дворянин усмехнулся.
— Дон Стефано принял меры, чтобы я не мог увезти дочь из Хетафе. Как я понимаю, для вас это не препятствие. Я напишу дону Бернардо, а вы нам устроите встречу.
— Только вы не того этого… — мрачно прибавил Роберто. — Чтоб один комендант был!
— Этого обещать не могу, но обещаю — он вас не тронет.
— То есть я, значит, должен по-вашему, — Роберто заволновался, — прийти как есть, а комендант со своими стражниками? А с чего он меня не арестует? Что ему помешает?
— Моё слово, — идальго говорил так же спокойно, но все почувствовали — перед ними сейчас дворянин, выше жизни ценящий честь.
Подручный разбойничьего главаря всё ещё сопротивлялся:
— Знаю я! Кто распинается, что ему нужно верить, тому ни на грош веры!