Не обращая внимания на магическую книгу, я заговорила:
– Я только что стала свидетелем «церемонии», где юную девушку собирались «почти» отдать замуж за мужчину, который уже однажды венчался. Хотела бы узнать, с каких пор в культе Единого приветствуется «почти»-многоженство?
Священник густо покраснел, под его рясой вздымалась грудь, он пытался подобрать слова, но в воздухе повисло только неприятное молчание.
– Так вот, отец Боррель, – продолжила я, не оставляя ему возможности для отговорок, – я прошу вас, как представителя духовной власти в этой деревне, разъяснить всем, что подобные брачные союзы незаконны. И если ещё раз услышу о попытках обойти законы королевства, мне придется лично известить столицу о вашей… – я сделала паузу, намеренно задержавшись на слове, – компетенции.
Ну, столицу не столицу, а вот столичному мэру уж точно расскажу. Не поленюсь лично до его особняка прогуляться, можно даже своими ножками.
Священник нервно сглотнул, его руки дрожали, пока он пробовал сплести пальцы в молитвенном жесте, но это выглядело скорее как тщетная попытка скрыть панику.
– Леди, я, конечно, сделаю всё, как вы говорите, – быстро произнёс Боррель. – Просто жители тут… люди непросвещённые, да ещё и эти дикие старинные обычаи…
– Значит, займитесь их просвещением, – отрезала я. – Ваша задача здесь – не только смирять плоть, отец Боррель, но и наставлять паству на путь праведности. Не хотите же вы, чтобы о таком плачевном состоянии духовной жизни вверенной вам деревни узнали в столице?
Я отвернулась от Борреля, давая понять, что наш разговор закончен. Вступать в полемику с этим человеком не было никакого желания. Направляясь к выходу, я услышала, как он что-то бормочет под нос, возможно, молитву либо просто прощальные слова своим осетрам и перепелкам. Но меня это уже не волновало.
У двери я обернулась и сказала с легкой улыбкой:
– К слову, отец Боррель, постарайтесь хотя бы убедиться, что ваша «корочка хлеба» не превышает по весу самого рябчика. Сомневаюсь, что такой «постный обед» сможет кого-либо убедить в вашем смирении.
Я развернулась и вышла из храма, чувствуя, что староста плетётся позади, не зная, что сказать.
Сегодня был первый шаг к наведению порядка в этой деревне, и я не собиралась останавливаться.
На улице я задержалась только возле Ванко, который стоял неподалеку от дверей церкви. Увидев моё спокойное выражение лица, тот, очевидно, разочаровался.
Проследовав к своей карете, я уже мысленно набрасывала план действий.
Оказывается, после того как я получила права главы рода, я вот вообще не с того начала. Особняк – это особняк. Он, конечно, был не в отличном состоянии, но вполне себе можно было жить.
А вот деревня… не только в нищете ведь дело.
В традициях. В верованиях.
В том, что под нож традиций и народных фантазий часто клали человеческие судьбы.
До сих пор.