– Что касается кобылы, которую вы отдали в качестве «выкупа», – я сделала акцент на этом слове, – ее непременно вернут.
– Э-э-э… мы ее уже продали, – опустив взгляд, проговорила мать девочки-подростка.
Вот же быстрые, а?! Даже девчонку не передали, а выкуп уже куда-то пристроили!
Чего мне стоило не вспыхнуть от ярости, не знал никто! Но я взяла себя в руки и спокойно сказала:
– Значит, я выкуплю девочку у ее родителей, и они передадут вам средства за лошадь.
– Надеюсь, сумма будет справедливой, госпожа, – ни капли не застеснялся Ванко, по-прежнему не отводя взгляда.
Дерзкий. Мерзость.
Я не ответила и повернулась, подхватив подол платья, чтобы не запачкать его в снегу и грязи, и направилась к храму Единого. Староста, побледневший от моего тона и действий, поспешил за мной, пытаясь понять, что происходит.
– Госпожа, куда вы направляетесь? – спросил он, дыша тяжело после быстрого шага, и вид у него был совершенно растерянный.
– Со священником знакомиться, Игар. Мне, знаете ли, интересно, почему в моей деревне такие прогрессивные нравы, что можно девок брать как в жёны, но не в жёны. А культ Единого, оказывается, и не против. Достаточно поклониться – и всё, да? – в моём голосе слышался сарказм, и староста невольно дернулся, будто его ударили.
– Госпожа, это… это не совсем так… – начал он заикаться, но я подняла руку, чтобы его остановить.
– Я сама выясню, как именно, Игар, – отрезала я и продолжила шагать вперед.
В церкви было тихо и прохладно, свет проникал сквозь витражи, рисуя разноцветные узоры на мраморном полу. Священник, высокий худощавый мужчина в темном облачении, поднял глаза на меня, видимо, совершенно не ожидая столь внезапного визита.
Я медленно направилась к нему, чувствуя, как за мной нерешительно плетётся староста.
Правда, приблизившись, я поняла, что сутана была не священнослужителя, а лишь послушника.
– Да будет Единый благосклонен к нам, – сотворив знак культа перед лицом, я поклонилась алтарю, а после обратилась к послушнику. – Мир этому храму. Я хочу поговорить со святым отцом. Где он?
– Там? – нерешительно кивнув в сторону малозаметной дверцы, проговорил послушник. – Но только у него постный обед, велено не беспокоить…
Наверное, в любой другой ситуации я бы смиренно попросила святого отца выйти в зал и побеседовала бы с ним тут. Я бы ни в коем случае не стала провоцировать возможный конфликт с духовенством в своей отдельно взятой деревеньке.
Но не сейчас!
Не после того, как на моей территории совсем юную девочку почти за волосы тащили во внебрачную связь. И я не верю, что гаденыш Ванко стал бы ждать, пока Милуша созреет. У крестьян с этим проще. Просветительская деятельность, конечно, даёт свои плоды, но зреют они весьма долго.