Геррах оглядел свою команду. Сплошь отребье да калеки. Вон знакомый дед щерится беззубым ртом и подтирает слюни краем алого плаща. Выходит, надо сделать так, чтобы красные выжили. Очевидный вариант – перетянуть противников на себя. Что там задевает пустынных сильнее всего? Уважают отцов, не любят собак, презирают мужеложцев – все стандартно. Хотя вот еще – трепетно относятся к воде.
Опершись на топор, который он так удачно позаимствовал, Геррах принялся поливать оскорблениями команду противников, испытывая извращенное удовольствие, если ему удавалось скомбинировать в одной фразе все больные точки песчаных.
– Ваших отцов… немытые кобели… а потом испражнились в колодец дома…
В ответ в него полетели оскорбления, проклятия и отличный ножик, который Геррах, выдернув из стены, сунул за пояс.
Когда ворота на арену наконец-то открыли, команда синих плащей его ненавидела, а красные старались держаться подальше, как от прокаженного. А Геррах смотрел на помост, на котором сидела Амедея. На подлокотники ее кресла поставили большие медные чаши, у ног – огромные песочные часы. Амедея закрыла глаза, чтобы не видеть происходящего безумия, и казалась живым воплощением богини правосудия.
– Слышь, дракон, а ты сюда что, за бабой пришел? – спросил один из синих. – Может, в ваших краях приходится ящериц пялить?
Геррах лениво бросил ответное оскорбление, но получилось так себе, без души.
Зрительные ряды были заполнены до краев. Геррах нашел шестой сектор, пробежался взглядом по рядам и увидел Эвраса, который отчаянно махал ему одной рукой, а другой придерживал за плечи тетю Молли, которая уже брякнулась в обморок. В центральной ложе в компании разодетых господ сидел Филипп, весь в белом. Если хорошенько метнуть нож, так ведь долетит…
Взвыли трубы, заревела толпа, и горячие игры начались.
Глава 11. Горячие игры
Я плотно закрыла глаза, а если бы могла, то заткнула бы и уши. Толпа в амфитеатре горячих игр бесновалась и жаждала крови и смертей, и этот голод выплескивался жаркими волнами. Солнце нещадно палило, по моим вискам медленно ползли капли пота, но я не могла вытереть лицо. Я вообще почти не могла шевелиться: запястья были привязаны кожаными браслетами к подлокотникам кресла, а щиколотки обмотаны цепями. Филипп сидел совсем рядом – в центральной ложе, и иногда я чувствовала его взгляд, неспешно ползающий по мне змеей.
Он сам выбрал мне наряд своего любимого белого цвета. Прогнав служанок, расчесал мои волосы, пока я сидела перед зеркалом и пыталась сохранить остатки самообладания. Комната, в которой меня теперь держали, была просторной и даже уютной, но в ней я сходила с ума. Мне казалось, что я задыхаюсь, что весь дом опутывают кольца змеиного тела и затягиваются все сильнее, не оставляя мне шанса спастись.
Ленни исчез и больше не появлялся. Служанки не общались со мной, страшась то ли ведьмы, то ли своего хозяина. Но под матрасом я прятала вещь из драконьей чешуи, которую почти закончила. Я помогу себе сама. Я сделаю такой артефакт, за который Ленни продал бы душу, если бы она у него еще оставалась.
Толпа дружно взревела, и арена под моими ногами наполнилась звоном оружия. Я старалась отрешиться от происходящего, но вздрагивала от каждого крика, приветствующего новую смерть.
– Это так и задумано? – произнес капризный женский голос из центральной ложи. – Почему они все гоняются за одним воином? Что в нем особенного?
– Особенного? – взволнованно переспросил мужчина. – Золотце мое, ты посмотри, как дерется этот варвар! Филипп, я не ожидал многого от первого дня игр, но это восхитительно! Где ты нашел его?
– Сегодня на арене сражаются добровольцы, – сухо ответил Филипп. Его голос я узнала и с закрытыми глазами.
– Доброволец? Так даже интереснее, – восхитилась женщина, и я, не сдержав любопытства, повернула голову и посмотрела на говорившую.