– Вот еще! – воскликнул библиотекарь. – Какая ерунда! Мы все любим вас, вы выросли у нас на глазах. Как же можно вас изгнать? К тому же то, что у вас прибавилось талантов, – очень интересный случай, который будет любопытно исследовать.
Мистер Бастири мягко улыбнулся мне и ласково коснулся гладкими иссохшими пальцами моего лица. На душе стало значительно теплее, страх ушел.
– Но давайте вернемся к фолианту, – вновь став серьезным, сказал мой наставник. – О заключении духов в книгу я что-то слышал. Это сильное волшебство и очень опасное. Немногие могут отважиться на подобное. На страницах может удержаться только темное колдовство, и заключенный в книге дух, как правило, злобный. Эта своего рода тюрьма только ожесточает его еще больше.
– И чего хочет этот дух? – испуганно спросила я.
– Свободы, конечно! – воскликнул старик. – Ну и выполнить приказ хозяина.
– Какой приказ? И что за хозяин? – тут же напрягся капитан.
– Правильные вопросы, молодой человек, – нахмурившись, сказал библиотекарь. – Дух сам по себе не мог поселиться в фолианте, его могли там запечатать. Но вот кто и с какой целью – это и предстоит выяснить. Самое важное сейчас, мисс Блэр, это ни в коем случае не допустить его освобождения. А это значит, что вам ни при каких обстоятельствах нельзя приближаться к книге. Работая с книгой, я ни разу не слышал голоса и не видел пламени. Раз все это явилось вам, значит, вы вполне в состоянии выпустить пленника.
– Подождите, – встревоженно нахмурив брови, сказал капитан, – но если предположить, что это какое-то спланированное нападение или покушение на академию, то тот, кто поместил туда дух, должен был знать, что в академии есть кто-то, способный его выпустить?
Мы с наставником переглянулись, одновременно удивляясь ходу мыслей Андреаса. А ведь и правда…
– Или надеялись, что дети владыки это сделают? – продолжил рассуждать Аведа.
– Но наследники ни разу не приближались к библиотеке, – сказал старик.
– А издалека они могут это сделать? – спросила я.
– Не думаю, но я не могу знать всего, поэтому нам лучше подстраховаться.
С этими словами старик тяжело поднялся на ноги и, схватив книгу, понес ее прочь из каморки. Кошка, так бесцеремонно разбуженная хозяином, жалобно мяукнула и отпрыгнула в сторону. Я невольно пожалела Марту. Мистера Бастири не было всего пару минут, но они тянулись бесконечно. Я поднялась на ноги, ощущая, как они затекли от долгого сидения в неудобной позе, и отошла в сторону от кресла. Андреас рассматривал мое лицо и о чем-то размышлял. Мне было неловко и перед ним. Не знаю, что за мысли бродили в его голове, но все услышанное им здесь могло ухудшить и без того не самое приятное впечатление обо мне. Как мне казалось. Я рассердилась на себя, напоминая, что до мнения капитана о моей персоне мне в общем-то не должно быть никакого дела. Он мог думать обо мне все, что ему заблагорассудится.
– И еще одно, – сказал библиотекарь, возвращаясь в свою каморку уже без книги, – вам просто необходимо рассказать все магистрам.
– Да, мистер Бастири, – ответила я, – так и сделаю. Но вот у меня есть вопрос. Я бы хотела знать, почему магия огня проявилась именно теперь? Почему дремала так долго? Капитан Аведа некоторое время назад выдвинул несколько предположений. Они правдоподобны все, но я запуталась и совершенно не представляю, какое из них более вероятно.
По просьбе библиотекаря Андреас поделился своими версиями о подавленной магии, стороннем колдовстве и влиянии омелы, а я рассказала об эмоциях, что вызвали взрыв в ванной комнате нашей башни. Мистер Бастири вновь задумался, но, как и мы, ни к чему определенному сразу не пришел. Я понимала, что вопрос непрост и требует времени, но все равно почувствовала укол разочарования. Мой наставник сказал только, что совершенно определенно омела тут ни при чем.
– Итак, мисс Блэр, – подытожил библиотекарь, – вы поняли, что от вас требуется в первую очередь?
– Да, – ответила я, – не приближаться к книге, рассказать обо всем магистрам и…
– И тщательно следить за эмоциями. Избегайте волнений и злости. Страх тоже может быть опасен. Избавиться от этих чувств полностью, конечно, не получится, но пусть они хотя бы будут некритичными.