– Надо проверить, не зарыта ли под корнями собачья кость, – посоветовала старуха и, порывшись у себя по полкам, дала мне мешочек с набором трав. – Если найдёшь, руками кость не бери, перчатки надень. А место то травами присыпь, они злое колдовство разрушат.
Я с благодарностью приняла совет и травы. Плату за травы старуха взяла, но лишнюю «случайную» монетку вернула.
– Захочешь отплатить за совет – заходи в лавку, поможешь с растениями. Тебя травы хорошо слушаются, а я ведь их не только собираю, но и выращиваю. А что со вторым вопросом? Вижу, не одна у тебя печаль.
– Не печаль, напротив, – смутилась я и, краснея всё больше, рассказала о своих мыслях о будущем ребёнке.
Старуха усмехнулась.
– Сразу видно, что тебя Вран учит. Он, паршивец, любит болтать о чём не надо, а вот по делу – умолчит. Сила колдовская – она как ребёнок. Её выносить надо. Вот и женское твоё начало на время закрылось, покуда сила растёт. Не бойся, не ждёшь ты малыша. Можете пока с мужем беззаботно любиться!
Я снова покраснела от её слов, хотя, казалось бы, куда уж сильнее? Облегчение смешалось с огорчением. Всё-таки я мечтала о детях, а вышло, что это не жизнь народилась, а сила моя откликнулась на ласку мужа.
– А… сколько обычно она растёт?
– У всех по-разному. – Старуха качнула головой. – Кому-то и месяца хватает, а другие годы тратят, чтобы взрастить. Но ты ещё молодая, так что не волнуйся, успеешь с детками понянчиться.
Я кивнула. И впрямь, когда мне с малышом колдовством заниматься? Я сейчас и за Алёшей-то едва успеваю следить, а там и вовсе не до обучения будет.
– Ну, ступай. Беспокойно нынче в городе, лучше не бродить затемно, – поторопила травница.
И правда, солнце за окошком уже садилось.
Вышла я из лавки – и не увидела, как старуха опрокинула чаинки на блюдце и, посмотрев на получившийся узор, тяжко вздохнула.
Лель стояла понурая, склонив ветки едва ли не до земли. Листья пожухли, а наливные яблоки сморщились и попадали на землю. Я позвала яблоньку, но в ответ раздался лишь тихий стон. Обняла, но она не шелохнулась. Отчаявшись достучаться до неё, я присела на корточки, ощупала землю вокруг. Если кость зарыли, то должны были остаться следы. Хоть что-то – ведь творить злодеяние надо было быстро, чтобы ни мы, ни Лель не заметили!
По другую сторону от яблони, ближе к соседскому забору, была примята трава и взрыхлена земля! Не мешкая, я схватила лопату, раскопала подозрительное место и увидела в чернозёме розовато-белую кость. Была ли это кость дружелюбного Толстяка или кого другого, я не знала, но последовала совету травницы и осторожно вытащила останки, а после посыпала осквернённую землю из мешочка. Кости сожгла, пожелав тому, кому они принадлежали, покоиться с миром.
За этим занятием меня и застал муж и обнял за плечи. Колдовской ветерок помог пеплу развеяться, а я всхлипнула, осознавая, что кто-то убил живое существо, чтобы погубить Лель. Но зачем? И кто это мог быть? Вряд ли Михей – он понятия не имел, что я – колдунья.
– Лада… Ладушка… – тихо прошелестела яблоня, и я повернулась к ней. Лицо Лель проявилось на стволе: блеклое, полупрозрачное.
– Как ты? – Я обняла дерево, отдавая часть силы, но ветки оттолкнули меня прочь.
– Торопись, Ладушка… Беги! Я не успела… Не остановила! Не смогла! – Её листья шелестели, и в этом шёпоте сквозило такое отчаяние, что я испугалась.
– О чём ты говоришь?