– Подожди, – придержал меня Финист, когда карета остановилась у дома. – Твои родители сейчас у нас, не думаю, что стоит пугать их таким видом.
– Умеешь же ты одарить девушку похвалой!
Впрочем, поворчать мне не дали. Финист сгрёб меня в охапку и поцеловал, не стесняясь Алёши.
– Я наложу морок. – Финист что-то нашептал, вытворяя хитрые пассы руками.
Кожу закололо, а волосы на голове зашевелились, словно кто-то невидимый запустил в них ловкие пальчики.
– Неприятные ощущения придётся потерпеть, – извинился муж, и я, перекинув косу через плечо, увидела вместо чёрной краски родной русый цвет.
– Увы, это всего на пару часов. Краску всё равно потом смывать, – разрушил мои надежды Финист и вылез из кареты. Затем помог выйти мне и снял Алёшу прежде, чем тот решился спрыгнуть со ступеньки.
– А что с голосом делать? – вспомнила я.
Финист, чертыхнувшись, сунул мне в руки тёмный непрозрачный флакончик.
– Хорт сказал выпить, когда всё закончится.
Я поспешно откупорила пузырёк и глотнула. Горло, до сих пор неприятно сжатое, сразу отпустило, будто я выпила горячего молока с мёдом. Попробовала что-нибудь сказать, и с радостью услышала свои обычные нотки.
– Ой, голос вернулся! – радостно воскликнул Алёша.
– Только голос? – удивилась я.
Алёша собрался что-то рассказать, но Финист подтолкнул его к дому.
– Наш сын видит сквозь морок, – пояснил муж, когда ребёнок убежал вперёд. – Это особенность рода, что-то наподобие сторожевых чар, чтобы никто под чужим видом к царю и близко не подобрался.
– Вот почему Вран был против чар!
– И это тоже. А ещё ты непроизвольно стала бы поддерживать их своей силой. Тогда Михей мог почуять шептунью.
Я остановилась у крыльца.
– Мне страшно за Алёшу. Ты видел, как царевич смотрел на него? Алёша зачем-то ему нужен.
– Сирин болен. И у меня есть два соображения: либо он рассматривает Алёшу как наследника, и тогда заявит об отцовстве в ближайшее время…