Мне стало стыдно. Подлая ты девка, Серафима. Наталья Наумовна всего лишилась, и гризетки своей, и романтического интереса. С Лулу ты, положим, ни при чем, а вот Ивана Ивановича именно ты переманила.
— Да как же я без тебя, Натали, — пошла я на попятный. — Без тебя мне никак нельзя. Мы же родственницы, сестричка, вместе должны держаться. Только и Гаврюшу я отлучить не могу, он животина бессловесная, я за него отвечаю. Вот и изыскиваю способы, чтоб и тебя не потерять, и его не обидеть. Хочешь, он из моей спальни появляться не будет?
— Хочу, — кивнула кузина. — А еще хочу Маняшину комнатку за собою оставить.
— Конечно, милая. Для няньки я велю у себя еще одну кровать поставить.
Наталья Наумовна все еще кручинилась, поэтому я использовала тот способ ее успокоить, который ни разу не подводил:
— Одевайся к обеду, у меня как раз премиленькое платьице для тебя имеется. Марта, Марта, помогите барышне Бобыниной облачиться в то, на что она укажет.
Горничные с кузиной скрылись в гардеробной, я пошла к себе. Гавр лежал на подушке, был он в бинтах, сквозь которые проступали пятнышки какой-то оранжевой субстанции.
— Как ты, разбойник?
Васильковый глаз посмотрел на меня с недовольством: «Чего разбудила?»
Я почесала котика за ушком, он замурчал и сызнова заснул.
У кровати стояла полупустая плошка с молоком и еще одна, с обглоданным рыбьим хвостом. Аппетит у нас преотменный.
На прикроватном столике обнаружилась записка от доктора, где он сообщал, что питомец мой страдает неким лишаем, которого Карл Генрихович доселе в практике не встречал, но наложил страдальцу мазь, от которой тому всенепременно полегчает. Доктор собирался нанести нам повторный визит завтра после обеда.
«Касаемо вашей, любезнейшая Серафима Карповна, просьбы… — писал далее почтенный эскулап. — Завтра же я буду иметь удовольствие сопроводить вас к одной из упоминаемых мною в последней нашей беседе персон, вторая, к сожалению, к разговору абсолютно непригодна…»
Мне пришлось дважды перечесть щедро украшенные завитушками строки, чтоб понять, что он имеет в виду.
Ведьмы! Я просила Карла Генриховича свести меня с ведьмами, выжившими после прошлого пробуждения Крампуса. Только вот теперь мне эта встреча вроде без надобности. Маняша ведь нашлась.
Я сложила записку.
Неудобно отказываться. Старец прилагал усилия, узкими тропками хромал, чтоб мне разговор устроить, а мне без надобности? Нет уж, схожу, авось не убудет. Ивана еще можно пригласить для компании. Доктору скажу, что Зорин — свой человек, таиться от него более не будем. Платьице надену палевое, шляпку на тон темнее и новые перчатки, невесомые, кружевные, сквозь которые кожа ощутит любое прикосновение руки спутника.
В дверь постучали, я выглянула, чтоб Гавра не тревожить.
— Барышня Бобынина изволили к обеду в одиночестве спуститься, — сообщила Марта-толстушка, — идёмте, Серафима Карповна, мы и вас обиходим.
— А что, гонг к обеду уже был? Я не слышала.