— Навались!
Трое добровольцев нажали на воткнутые в щели ломики.
Вздохнув, профессор на арабском языке объяснил, что тем следует поднапрячь мышцы, а не создавать видимость усилий, чтоб их…
— Навались! — снова крикнул он.
На этот раз феллахи с силой надавили на рычаги. Казалось, древняя плита подалась и почти тронулась с места.
— Навались!
После еще одного могучего усилия плита зашаталась в своем гнезде.
— Навались!
Напрягая все силы, феллахи сдвинули плиту почти на полдюйма.
В тот же миг из образовавшихся щелей вокруг каменного блока брызнула какая-то жидкость. Вырвавшись из-за плиты, она туманом обволокла троих стоящих у постамента рабочих.
Феллахи завопили на разные голоса, словно целый нестройный хор, запевший оду агонии, ужасу и боли. Жидкость, оказавшаяся концентрированной кислотой, обдала арабов, растворяя их одежду, обжигая кожу и превращая плоть в подобие расплавленного воска. Прежде чем несчастные рухнули на каменный пол замертво, они представляли собой почти скелеты.
Оставшиеся в живых копатели уже давно сбежали, и их полные ужаса крики эхом разносились по лабиринту. Чемберлен, троица американцев и их проводник замерли на месте. Сами они предусмотрительно отошли на такое расстояние, что капли смертоносного аэрозоля не коснулись их. Теперь все пятеро с ужасом взирали на кучки человеческих костей, еще исходившие едким паром. Плита у подножия статуи вновь вернулась на место.
Загорелые лица крутых янки побелели от страха. Бени закрыл лицо руками и трясся так, что его колени стучали друг о друга, а зубы выбивали лихорадочную дробь.
— Интере-е-е-сно, — протянул Чемберлен, опять принимаясь мять пальцами подбородок. — Что скажете, джентльмены? Будем продолжать?
О"Коннелл, вооружившись долотом, отковырнул с потолка первый камень. Джонатан, стоящий рядом, проделал то же самое. Эвелин держала факел, светя мужчинам, так как невысокий рост не позволял ей присоединиться к ним. Так как заняться ей было нечем, а стоять без дела не хотелось, она начала с энтузиазмом делиться с партнерами своими знаниями из истории Древнего Египта и рассказывала им о процессе мумифицирования.
— Древние египтяне верили в переселение душ, — говорили она. — Кроме того, они считали, что дух умершего человека может бродить во Вселенной тысячи лет, а потом вернуться на Землю с тем, чтобы попытаться снова войти в свое тело. Вот почему для них было так важно сохранить тело «целым и невредимым».
— И что же, если обмотать тело бинтам и, разве оно таким и останется? — удивился Джонатан, продолжая орудовать долотом.
— Ну что ты! Бинты — только малая доля того, что им приходилось делать с покойными. Внутренности, например, удалялись через разрез, сделанный сбоку. Затем органы тщательно вычищали и обмывали пальмовым вином. После этого их покрывали ароматическим камедным клеем и клали на сохранение в сосуды, украшенные драгоценными камнями. Так поступали с почками, печенью и легкими. Сердце удаляли у тех, кто был при жизни… порочным и нечестивым, что ли. Брюшная полость заполнялась кассией, миррой и другими благовониями, зашивалась, и все тело пропитывалось… каким-то составом, похожим на углекислую соль натрия, в котором находилось в течение сорока дней. И только потом оно заматывалось в мягкие льняные бинты, чтобы получилась мумия.
— А мозги они оставляли? — поинтересовался О"Коннелл, взглянув на Эвелин.
— Ой! Я же совсем забыла рассказать про мозг! — спохватилась девушка. — Мозг извлекали при помощи острого, раскаленного докрасна щупа…