Но за них уже и так взялись. С Зари снимали доспехи, а возле Кусачки суетился лекарь, который приказал увести его вниз, в гнездо, чтобы там вытащить стрелу и наложить повязки.
Через связь я ощутила грифоний страх. Невзирая на недавнюю браваду, Кусачка так вымотался, что был готов плюхнуться на пузо прямо здесь и скулить. При каждом движении ныла рана в бедре, боль оттуда растекалась по всему телу. Проведший несколько лет в авиарии зверь уже забыл, что это такое, ведь в чисто прибранном загоне он даже занозы себе не ставил. А тут целая стрела!
Сил подойти к нему не было, поэтому я мысленно погладила Кусачку. В ответ донеслась тихая благодарность, затем он наглухо закрыл связь – не только от меня, а от всех. Заря нет-нет да оглядывалась проверить, как поведет себя заинтересовавший ее грифон, и Кусачка опасался потерять перед ней «лицо». Он гордо поднял голову и так выпрямился перед лекарем, словно собирался на парад, а не в гнездо.
– У этого грифона золотые перья! – вдруг удивился мужчина, осматривающий его в поисках других ран. – Впервые такое вижу.
– Золотые? – переспросил Освальт и перевел взгляд на меня. – Эйри, твое влияние?
– О боги, Закат! – спохватилась я.
И как можно было забыть об этом! Мы же видели его на спине Гордеца, и он сверкал золотом. Настоящим золотом, а не просто лучами рассветного солнца! Наверняка моя магия опять «пролилась» через край и позолотила перышки связанного со мной грифоненка!
Я мысленно поискала Гордеца и попросила его принести Заката на верхушку Крылатой башни. Повезло – они уже направлялись сюда. Как бы Гордец ни прикипел душой к малышу, ему хотелось принять участие в разгроме вражеского лагеря, а с такой хрупкой и хулиганистой ношей на спине это было невозможно.
А пока они летели к нам, я встала на карачки, пытаясь подняться, и именно в таком положении увидела, как на крышу башни грациозно опускается Ураган с Тареном на спине.
Наверное, это была судьба. А может, компенсация богов за те блага, которые они на меня высыпали. Как иначе объяснить, что любимый мужчина всегда заставал меня в настолько дурацком виде?
– Эйри, ты в порядке? – спросил принц, не успев даже соскочить с грифона.
Плюнув на гордость, я поскорее приняла руку ректора, не очень старательно прячущего улыбку, и выпрямилась. Так что, когда Тарен сжал меня в объятиях, я выглядела, пожалуй, даже прилично.
– В порядке, в порядке, – пробормотала я.
Он насквозь пропах самыми мужскими запахами, которые только можно придумать: потом, кровью, железом, промасленной кожей доспехов, дымом из труб, над которыми летал грифон. Далеко не самые приятные «ароматы», но меня вдруг повело. Захотелось крепче вжаться Тарену в грудь и вдыхать их, вдыхать полной грудью.
Так должен пахнуть защитник королевства. Так должен пахнуть мой любимый мужчина.
Он наконец отстранился – только для того, чтобы пристально всмотреться в мое лицо.
– Твои глаза… – ахнул Тарен. – Значит, это правда, а не трюк Паука. Ты стала эн-хеем и исполнила пророчество!
– Ну… вроде того, – смутилась я, поскольку до сих пор не ощущала себя каким-то великим магом. – Только это не моя заслуга, а Туманного венца. Это он меня научил, что делать.
– Коллару не говори, – вставил ректор. – Проклятый архей в спорах со мной был готов себе руку отгрызть, лишь бы не признавать, что хваленые маги ошиблись, отказывая облаку в одушевленности. А мы в Небесной академии это, между прочим, всегда знали.
Я рассмеялась. Ну кто бы сомневался, что Освальт так скажет!