Статист

На дороге появился знак, указывающий направление на Сосновку и сообщающий, что до этого села семнадцать километров. После поворота машина вскоре ощутила разницу между федеральной трассой и дорогой местного значения. Пришлось резко снизить скорость и лавировать среди многочисленных выбоин давно не знавшего ремонта асфальта.

— А ведь я помню эту дорогу вполне приличной, — после очередного ухаба отметил Роман. — Мы на велосипедах сюда ездили всей ватагой. Генка нас к дедушке с бабушкой заманивал малиной и клубникой. Ох, и объедались мы тогда сладкой ягодой! В начале девяностых с витаминами было туго, а тут целый рай. А старики были очень добрые, радовались нашим набегам и в Генке души не чаяли. Для нас это было увлекательное и вкусное путешествие, а для стариков — радость встречи с внуком.

Когда подъехали к селу, Роман покрутил головой, оглядывая местность, и удивлённо спросил:

— А почему село назвали Сосновкой? Меня и раньше удивляло: Сосновка, а ни одной сосны вокруг.

Тётя Зина улыбнулась и ответила:

— Когда-то это был хутор, основанный неким Сосновским, перебравшимся в наши края не то из Польши, не то из Украины. Потом хутор разросся до деревни, а потом и до села. Да тут почти полсела носит фамилию Сосновских. Так что сосны не имеют никакого отношения к названию.

— Понятно, — облегчённо вздохнул Криницын. — Теперь буду знать. А сейчас я попробую сам отыскать ваш дом. Прошло много лет, но я помню, что он был недалеко от клуба, по правую сторону от дороги, с зелёными воротами и пёстрыми деревянными петухами на коньке крыши с двух концов. Петухи-то сохранились?

— У тебя, Рома, хорошая память. Петухи сидят на своём месте. Правда, некрашеные давно. Впрочем, как и ворота.

Когда обогнули неухоженный сельский клуб, Криницын без труда узнал всё ещё крепкий дом, украшенный резными наличниками на окнах, а на крыше — петухами, задравшими головы, будто собирались огласить округу своим «кукареку». Деревянные массивные ворота с облупившейся краской, давно выгоревшей на солнце и оттого непонятного цвета, сильно просели на выложенный камнем заезд во двор. Поэтому машину пришлось оставить на улице.

Навстречу им из калитки вышла пожилая женщина, закутанная в шерстяной платок, в стареньком халате и комнатных тапочках.

— Приехали, значит, — сильно щурясь подслеповатыми глазами, сказала она.

Роман поздоровался, а тётя Зина пояснила:

— Это соседка наша, Варвара. Она присматривает за Геночкой, когда я отлучаюсь. Спасибо тебе, Варюшка! — поблагодарила она женщину. — Это друг Геночки. Они вместе учились и росли.

— Хорошо! — Варвара приветливо улыбнулась. — Тогда я пойду? А то у меня тесто поставлено. А Гена как уснул, так и спит до сих пор.

— Иди, милая, иди, — ласково сказала Зинаида. — Спасибо тебе за всё.

— Да чего уж там! Разве мне трудно? Мы же соседи.

Пройдя через просторный двор, Роман отметил чистоту и порядок. Здесь не было следов запустения и неухоженности. Каждый предмет находился на своём месте. А гармоничное обилие цветов делало двор нарядным и даже весёлым.

— Хорошо-то как у вас! — восторжённо воскликнул он. — Неужели вот эту красоту вы наводите сами?

— Ну а кто же ещё? Я всегда любила возиться с цветами. Мне это не в тягость. Да и от грустных мыслей отвлекает.

Криницын остановился, обвёл цветник восхищённым взглядом и искренне сделал хозяйке комплимент: