Статист

— А з-зачем?

— Ну, как это зачем? Чтобы набраться сил и не огорчать маму.

— А смысл? На учёбе — к-крест, да и на жизни т-тоже. А маме т-тяжело уже т-таскать меня. Я п-помру, она п-поплачет, а потом хоть немного п-поживёт для себя. Сколько м-можно ей возиться с инвалидом.

Зинаида Сергеевна всплеснула руками и запричитала:

— Господи, да что ты такое говоришь! Как же я буду жить без тебя, сынок? Зачем ты мучаешь меня такими словами? И вот так он каждый день! — обратилась она к Роману. — Уже месяц мне говорит одно и то же: помру, помру. Каково матери такое слышать?

Криницын повернулся к женщине и ласково попросил:

— Тёть Зин, сделайте чайку, пожалуйста, а мы поговорим по-мужски со старым другом.

— Чаю? — не совсем уверенно произнесла Зинаида Сергеевна. — С мёдом?

— Обязательно.

— И с пирогом?

— Прекрасно! И, если можно, какого-нибудь бульончику моему другу.

— Хорошо. Я сейчас. Не буду вам мешать — беседуйте, а я чайник поставлю.

Когда женщина вышла, Роман повернул голову к Геннадию, наклонился совсем низко над ним и, глядя в его широко раскрытые глаза, строго произнёс:

— Я тебе вот что скажу, мой юный друг. Маму обижать я тебе не позволю и подохнуть тебе не дам — даже не надейся! Понадобится — отвезу в клинику, где тебя будут кормить принудительно через зад. Ты этого хочешь?

— Т-ты чего? — плаксиво прогнусавил Генка.

— Ничего! — ещё строже воскликнул Криницын. — Не хочу, чтобы мой лучший друг превратился в растение. Ты вспомни, кем ты для всех нас был! Мы же все на тебя равнялись. Мы подражали тебе. Мы тебе в рот заглядывали, что ты скажешь. А ты теперь несёшь всякую хрень. Прекрати нытьё и становись тем Генкой, какого мы знаем и уважаем.

Геннадий выдернул свою ладонь из рук Романа, потом попытался сесть, но у него это не получилось.

— П-помоги, — простонал он. А когда с помощью друга ему удалось сесть, опираясь на подушки спиной, он жалобно произнёс: — Врачи сказали, что мой мозг сильно п-пострадал. Н-необратимые последствия кислородного голодания. Я сам это с-слышал. Один так и сказал д-другому: «Т-так и останется н-на всю жизнь д-дурачком».

— Сам он идиот! — Роман сердито хлопнул себя по коленям. — Мы с тобой разговариваем, и я что-то не заметил, что у тебя проблемы с общением. Разве что заикаешься немного, но я знавал заик и похуже. Просто тобой не занимались настоящие специалисты. Да и за семнадцать лет медицина не стояла на месте.

— С-сколько? — на лице Геннадия отобразился страх. — Ты хочешь с-с-сказать… Н-нет!