Голосовой сигнал уходит во всемирную кругосветку.
Теперь можно расслабиться и ожидать помощи. Расслабиться и ждать! Но кто знает, когда рванёт эта дрянь? Больше века терпела и вдруг сейчас, отмечая мой визит, рванёт? А почему нет, "закон Мерфи" никто не отменял! Да, но что я один, в своём нынешнем состоянии могу поделать? Хотя, если подумать, многое! Для того, чтобы прийти в себя, хотя бы на пару часов, в моей аварийной аптечке есть мощный стимулятор. К тому же я не одинок, у меня "под ружьём" целое подразделение мощных китообразных бойцов. А главное, на палубе моего фискибёта имеется надёжная рыбацкая лебёдка. Я, конечно же, никакой не рыбак, только лишь маскируюсь под пахаря моря. Однако теперь маскировка пригодится почти по прямому назначению.
Я опять в деле! Стимулятор вернул мне силы и ясную голову. Подгоняю судно ближе к скале, спускаюсь по трапу и вновь ухожу в воду. Моя верная китообразная Лесси следует за мной. В её мощных челюстях зажат тонкий надёжный стальной трос с крюк-гаком. Мы опять рядом с дьявольским отсеком. Забираю из дельфиньей пасти трос и ныряю в эту преисподнюю. Ох и работёнка мне предстоит!
Кантую бочки с дейтерием. Нелёгкое это дело торить дорожку из бочек с массой под центнер каждая. Хорошо ещё, что в воде они легче. Наконец почётная каучуковая дорожка для уранового "гробика Дракулы" готова. Мне стоит больших трудов затянуть железную петлю на этом чёртовом контейнере. Я нашел бронзовый ломик в бывшем дизельном отсеке и теперь пользуюсь им, как рычагом.
Я опять на палубе своего бота, короткими рывками выбираю лебёдкой трос. Вновь темнеет в глазах. Принимаю ещё две капсулы стимулятора. Трос натянулся. Кажется дело пошло! Стоп, остановка, груз застрял. Надо возвращаться на лодку и кантовать контейнер в следующий отсек. Этим мучениям с проклятым ящиком нет конца. В очередной раз стою на палубе бота и «вираю» груз лебёдкой. Стоп! Обрыв троса! В отчаянии возвращаюсь к лодке. У самой пробоины зависла огромная туша братца-кашалота. Вот молодчина, «малыш»! Да ты на помощь приплыл! Креплю оборванный трос на мощном хвосте кита. Теперь дело пойдёт!
Последний рывок и радиоактивный контейнер вне лодки. Мы с «ребятами» разлучили тонну урана с тяжёлой водой. Большой «грязный» взрыв отменяется! Освобождаю хвост «малыша» от троса. Груз устремляется ко дну. Ну, вот и хорошо, пусть полежит у меня под ботиком, целее будет.
Вваливаюсь на борт своего «фискебёта». Слышу долгий тревожный гудок, вижу серо-стальной абрис норвежского корвета-сторожевика. Своими стремительными очертаниями он смахивает на межгалактический корабль. Поднимаю руку, чтобы помахать корвету, и вижу, что вся кисть покрыта наполненными красной жижей волдырями. Да уж, с ураном-235 шутки плохи. Спецы по радиации это знают и торопиться особо не будут, поберегутся. Всё мое тело под гидрокостюмом горит адским огнём. С трудом стягиваю с себя гладкую плотную шкуру и остаюсь в одних плавках, голый, усыпанный мерзкими кровавыми язвами монстр. На прохладном морском ветру обожжённому радиацией телу всё-таки легче.
Дело сделано, обессилено прислоняюсь спиной к переборке и соскальзываю на палубу.
Что-то "циприновые детки" в моём кисете совсем притихли. Мне больше не надо прятать свою боль, изображать бодрого балагура, неуёмного весёлого трепача. Я лежу на палубе. Небо с редкими перистыми облаками начинает кружиться надо мной со скоростью лопастей взлетающего геликоптера. Моё невесомое тело будто поднялось в воздух и тоже начинает вращаться. В сознании всплывают образы, о которых я запретил себе вспоминать. В ночь взрыва в Стокгольме, в доме моих родителей, гостила Надя, моя жена, а с ней две девочки, две наши маленькие жемчужинки, старшая шестилетняя Анна и годовалая Эйди, Эидис младшая. У Эйди были пухлые щёчки и светлые кудряшки, она уже начала ходить и понемногу лепетала, по-русски и по-норвежски.
Нет ни воли, не желаний, лечу куда-то в неизведанную бесконечность.
"Встречусь ли я Там с вами, родные мои?!"
Вспышка сознания. Свет. Всепроникающий, белый слепящий свет. Мгновение и рождается мир. Сколько же вокруг новых, ранее неведомых звуков, цветов, запахов. Свободно и без усилий парю над морем. Я что, перевоплотился в чайку? Подо мной судно, на палубе неподвижный голый человек. Вот дьявол, да это же моё тело! Я что, любуюсь на собственный труп? Жуть какая! Да неужели! Мои «останки» внезапно зашевелились и уселись на палубе. Хочу увидеть «своё» лицо и тут же оказываюсь рядом. Ну и бедолага! Глаза судорожно зажмурены, физиономия перекошена гримасой ужаса и недоумения. А почему у меня такая розовая и гладкая кожа? Прямо натуральный великовозрастный грудничок! И куда, скажите, подевались мои геройски заслуженные волдыри и язвы? На шее болтается шёлковый шнурок, а на гладкой безволосой груди пустой, дырявый, в подпалинах кисет. Вот чёрт, кто-то успел умыкнуть моих пурпурно-кобальтовых сестрёнок! Мне ужасно, ужасно жаль самого себя. Настолько, что я оказываюсь внутри собственной телесной оболочки. Свет и ощущение пьянящей, безграничной свободы исчезают. Наваливаются тяжкие, как гири, тяжкие человеческие эмоции, слабость, тоска, дикий ужас от непонимания происходящего. Без усилий, лишь мысленно пожелав, покидаю своё тело. Снова свободен! Счастье! Как я жил, как существовал в этой тюремной камере, в этом убогом биологическом скафандре?! Но нет, я не бросал в беде других, не оставлю и самого себя! Злюсь и возвращаюсь обратно. Теперь чувствую себя увереннее. Хотя, разомкнуть плотно сжатые веки, почему-то, не решаюсь. За бортом всплеск воды, знакомый звук, похожий на короткий собачий лай. Уверен на все сто, это «голос» моей девочки, белухи Лесси. Холодный солёный водопад обрушивается на палубу.
"Хорошо! Хорошо! Он с нами!" – доносится из-за борта.
Сказка для младенцев какая-то! Теперь мне и язык морских животных, как родной?
Очень славно, но кто-нибудь собирается объяснить, что со мной произошло? Я всё ещё Вилли Вард, или некто… нечто другое? Умер Вилли, воскрес, или, не дай Бог, сошёл с ума? Вот сейчас, сейчас соберусь с духом и открою свои собственные родные глаза. Тогда уж точно сразу станет понятно… Хотя, что понятно? А вы, друзья мои, почему молчите? Ну и ладно, обойдусь без вас, морского ежа вам в штаны!
Оберег Людвига
С кем только не сводила меня судьба во времена скитаний по морям-океанам. В начале восьмидесятых, о Боже, уже прошлого века, при заходе в Буэнос-Айрес довелось мне познакомиться с одним весьма интересным субъектом. У входа в мутное устье реки Ла-Плата[45] мы приняли на борт местного лоцмана. Им оказался здоровенный чернявый детина-аргентинец. Лоцмана сопровождал неприметный человек небольшого роста и явно в годах. Лицо у него было жёлто-пергаментного оттенка. Тяжёлая челюсть, ястребиный нос и скользяще-пронзительный взгляд блекло-голубых глаз приятности этому субъекту тоже не добавляли. Старик, к тому же, ещё и изрядно прихрамывал. Рядом с крупным, басовитым лоцманом он смотрелся этаким престарелым нелепым шпицем, за чем-то увязавшимся за солидным, чёрным с проседью мастифом. Как звали лоцмана я, правду сказать, не припомню, но вот имя его спутника – Людвиг я точно никогда не забуду.
Я как раз находился на мостике вместе с капитаном, исполнял свои скромные, на тот момент, обязанности третьего штурмана.
Не прошёл наш траулер и полмили по главной аргентинской реке, как впереди по фарватеру сел на мель, преградив нам путь, какой-то незадачливый сухогруз под панамским флагом. После этого нам оставалось только наблюдать в бинокль, как на просторном мостике невезучего судна мечутся две тени, капитана и лоцмана. В довершении картины "панамец" издавал истеричные и беспорядочные гудки, словно застрявшая в дорожной пробке, вздорная, суетливая блондинка.
– "Хороши же байресовские лоцмана!", – переглянувшись, подумали мы в унисон с капитаном.
ebooksa