Мы здесь

Девочки, разом обернувшись, порывистом щебетом принялись выражать взаимное недовольство, суть которого можно было свести к фразе: «А че она!» Кэтрин так спешила вниз пресечь конфликт, что дверь за собой оставила незапертой.

Спустя примерно час было покончено с домашним заданием. Изабеллу кое-как удалось уломать на составление предложений с написанием шести заданных на дом слов. Предложения получились все под одну гребенку, сверхкороткие. Элла возилась со своей внеклассной работой по Чаду – нехотя, лишь бы от нее отвязались. Миссис Уоррен втихомолку недоумевала, зачем ее дочери поручили читать про Чад (непонятно даже, к какому миру его отнести – первому, второму или хотя бы третьему). Ну да ладно, Чад так Чад, им в школе виднее. Не отличаясь остротой ума, исполнительная Элла домашние задания воспринимала как еще один аспект внешнего мира, перед которым она бессильна. Что же до Изы, то она навязанному извне обучению противилась яростно и страстно, с поистине гениальной изобретательностью и умением отвлекаться. Кэтрин стоически смирилась с фактом, что этот вычеркнутый из жизни час, за который ее младшая дочка научилась писать слово «набережная», а старшая с грехом пополам уяснила местоположение столицы Чада Нджамены (где, очевидно, находится единственный на всю страну кинотеатр), ей уже ничем не компенсировать и не возвратить.

Работа была сделана тяп-ляп, и чувствовалось, что команда сегодня явно не в ударе. Элла сидела вялая, Иза вела себя запальчивей обычного. Когда выдохлась и их мать – бессменный прораб домашней артели, – обе девочки смотрели на нее с усталостью и раздражением.

– Ладно, на сегодня хватит, – махнула рукой Кэтрин. – Кыш по комнатам!

– А телик позырить?

Миссис Уоррен хотела было сказать: «Еще чего, ни в коем случае!», но тут поняла, что уже сама выбилась из сил, так что ну его к черту, это развивающее воспитание! В конце концов, на то телевизор и изобретен (во всяком случае, был бы, если б женщинам тогда разрешалось изобретать), чтобы в него пялиться.

– Ладно, – сдалась она. – Только чуть-чуть.

– А печенюшек нам можно?

– Не знаю. Если есть.

– Йяуу!

Приободренные, сестры с веселым шумом вынеслись из кухни в гостиную. Чувствуя прилив облегчения, сопровождающий благополучное преодоление импульсивного, но быстротечного по сути детского упрямства, Кэтрин начала собирать разбросанные по столу книги и бумаги, но затем решила, что было бы предусмотрительно не портить девочкам аппетит, а дать им что-нибудь существенное. В тот момент, когда она подходила к кухонному шкафу, ее взгляд случайно скользнул по антикварного вида зеркалу над каминной полкой.

Нахмурившись, хозяйка дома обернулась. На мгновение ей показалось, будто в углу зеркала видна какая-то тень вроде той, что отбрасывает на белые стены проходящая фигура. Может, это облако за окном?

Ура: в шкафу нашлось как раз две овсяных печеньки! Вместе с двумя стаканами апельсинового сока Кэтрин понесла их в соседнюю комнату.

Вернувшись обратно на кухню, она почувствовала, что там что-то изменилось. Она огляделась – все вроде как на месте. Спокойная просторная кухня, а в соседней комнате на все лады бойко воркует мультик. Здоровое развлечение. Время для досуга есть теперь и у самой миссис Уоррен: Марк с работы отправляется на деловой ужин (опять!). Надо только искупать детей, уложить их в кроватки и почитать им на ночь, а так она вечером – аллилуйя! – принадлежит самой себе. Люди имеют свойство тебя обезвоживать – по времени, энергетически или даже гасить тебя собственным жизнелюбием. Так что иной раз побыть наедине с собой, на собственных, так сказать, рельсах – это уже неплохой способ подзарядиться. Думается, чашка «Эрл грей» была бы для этого неплохим заделом. С этой мыслью Кэтрин потянулась к чайнику.

Но в следующую секунду она остановилась. И поставила чайник на столешницу.

Из соседней комнаты донесся отвлекающий внимание шум. Хозяйка порывисто заглянула в комнату, где обе девочки указывали на телевизор.

– Что такое? – спросила Кэтрин, видя пустой экран.

– Перестало. Не показывает, – пожаловались ее дочки.

– Ну, значит, кончилось.

– Нет, – твердо сказала Иза, – не кончилось. Перестало.