– Может, вам лифт построить? – осведомился вертухай. – Сейчас все будет, братва. Он у нас есть. Коротун, отоварь вон того недотепу по загривку, что-то медленно он лезет!
Есть Алексею не хотелось, мысль об испорченных продуктах навевала тошноту. Иногда ему казалось, что провиант здесь сознательно гноят, чтобы унизить людей еще больше. Дико болели мышцы. Он едва ли не ползком добрался до кровати, повалился ничком.
В заначке осталась таблетка. Лекарство действительно притупляло боль. Но это на завтра.
Внезапно погас свет не только в бараке, но и во всем лагере. В окна не светили прожектора.
«Авария на подстанции», – подумал Алексей.
Недовольно ворчали люди, не успевшие добраться до спальных мест. На улице тревожно перекликались охранники. Кто-то орал, что свет скоро будет, замкнуло что-то. В принципе, без разницы.
Рядом ворочались товарищи, кряхтел Бортник.
– Эй, харьковский, ты чего молчишь? – прошипел Ратушенко. – Темноты боишься или спишь уже?
– О прошлом мечтаю. – Алексей вздохнул. – Помнится, в общаге школы милиции однажды вечером выключили свет. Девчонка рядом сидела. Так эта ночь без света оказалась, пожалуй, самой интересной в моей жизни.
История была реальной. Общага была другая, а остальное – чистая правда. Через девять месяцев родилась дочь. Еще через пять лет она погибла в страшной автокатастрофе, которая до сих пор являлась Корнилову каждую ночь.
– А поутру они увидели друг друга и ужаснулись, – заявил Ратушенко. – Ты женатый, Алексей?
– Нет. – Он не стал углубляться в дебри личной жизни.
– Я был, – сказал сосед. – А вот сейчас…
– Разведенный, как спирт? – осведомился Бортник.
– Примерно так, – согласился Ратушенко. – Только разведенный спирт – это водка, эликсир жизни, так сказать. А с моим разводом полная фигня. Сложно все, сам порой не понимаю, что со мной происходило.
Включилось электричество. Заурчал генератор, упрятанный в недрах подвала соседнего здания. Загорелись прожекторы, освещающие территорию «тюрьмы народов».
– Бог есть свет! Возрадуйтесь, миряне! – с пафосом объявил вертухай Ефрем.
Видимо, в прошлом он совмещал профессии надзирателя и священника. Загоготали остальные охранники у него за спиной – рыхлый Бегемот, усатый Крысич. Свет они выключать не стали, видимо, посчитали, что с ним уставшим работягам спать комфортнее.
– Подъем, поганцы! С радостью сообщаю вам, что наступает новый рабочий день. Считаю до десяти, и в кроватях никого не остается! Восемь, девять…
Алексей снова брел в толпе, украдкой сунул под язык таблетку. Ему все труднее становилось наблюдать за собой со стороны. Перловку, поданную на завтрак, вполне можно было набивать в стволы древних фузей.