После такой вот содержательной речи конвоиры пинками отправили помрачневших лагерников работать.
Алексей тоже получил по бедру и стерпел. В его горле продолжал торчать ершистый ком.
Приблизился старший в команде оцепления, немногословный крепыш с самопальным шевроном на рукаве, стилизованной свастикой печально известного батальона. Он вник в ситуацию, что-то бросил своим парням. Те в свою очередь гавкнули на работяг, которые и оттащили покойника к дороге. Потом они вернулись, подняли мужика, шалеющего от боли, повели туда же.
Бедняга стремительно терял кровь. Ему даже шину никто не удосужился наложить.
Кто-то из рабочих хотел это сделать, но вертухай рявкнул на него:
– Отставить! Заняться нечем?
Подошла машина с закрытым кузовом. Охрана велела мужикам загрузить в нее обоих – и живого, и мертвого. Грузовик уехал, разбрызгивая грязь, и вернулся минут через двадцать. Водитель прижал его к обочине.
С кузова спрыгнули автоматчики и заспешили к навесу, под которым горел костер и что-то жарилось на решетке. Они смешались с сослуживцами, стали что-то бодро обсуждать. За это время они никак не могли довезти пострадавшего до медпункта. Где он?
Алексею все было ясно. В округе масса болот, озер. Неподалеку старый карьер. Ничто не мешает хозяевам прииска учинить где-то тут очередной Бабий Яр.
После ужина, пробуждающего рвотные рефлексы, произошел еще один инцидент. Обитатели барака отходили ко сну. Алексей развесил на спинке кровати перепачканную телогрейку. Нет возможности постирать, так хоть высохнет. Он пристроил за изголовьем носки, постиранные в холодной воде.
Сегодня состояние было терпимое. Организм, переживший побои, привыкал к нагрузкам. Бортник с Ратушенко лежали рядом, что-то вполголоса обсуждали. Алексей валялся на кровати, забросив руки за голову, плавал в полудреме.
Через проход уголовники резались в карты. Шашлык проиграл и сплюнул в расстроенных чувствах. Погребень оскалился, сложил колоду и врезал ею Шашлыку по носу. Тот отпрянул, схватился за физиономию, грязно ругался, путая русские и украинские слова. Погребень был доволен. Он подбоченился и сидел, как персонаж Евгения Леонова в «Джентльменах удачи», поджидающий сокамерников.
Мимо тащился невзрачный работяга с пресным лицом.
Погребень поманил его пальцем, сунул в руку пропотевшую майку и небрежно бросил:
– Постирай, чтобы к утру высохло.
Работяга растерянно уставился на скомканную тряпку в руке. Он как-то стушевался и поволокся дальше.
Алексей поморщился. Не любил он такого. Но шевелиться ему не хотелось.
Тут вдруг Погребень посмотрел в его сторону, отыскал взгляд. Неизвестно, что он прочел на лице Корнилова, но это ему не понравилось. Погребень насупился, подбоченился, как-то вдруг напрягся.
Отводить глаза было ниже его достоинства. Алексей не стал этого делать.
Грузная туша выбралась из кровати. Уголовник вразвалку шагал через проход, продолжая тасовать карты.