Я должна была лучше заботиться о Томми. И о тебе. О тебе.
Ее сын, ее Чарли, — он все это время ее ждет. Прошли годы, Дениз бросила Чарли одного, потеряла его след, и однако вот он — по-прежнему где-то ждет ее, ждет, когда она скажет: деточка, ты не виноват. Это я виновата. Я одна.
Может ли Бог накрыть стол в глуши?
Дениз снова разжала кулак и увидела двенадцать крошащихся таблеток. Еще посмотрела на них и кинулась в ванную. Выкинула все таблетки в раковину, залила водой, пальцами загнала белый осадок в сток. Тщательно вымыла и высушила руки. Перед зеркалом привела себя в порядок, пригладила волосы, протерла лицо влажным полотенцем. С глазами ничего не поделать.
А потом спустилась по лестнице и вышла в ночь, искать, где Чарли.
Глава тридцать вторая
Ящерица исчезла. Вот что Чарли заметил первым делом. Кто-то забрал Хвосторога из аквариума у Чарли в спальне.
Его уже отпустило, но с измены он не слез: все плохо и больше никогда не станет хорошо. Знакомое чувство. Означает, что ты не укурен.
Чарли искал пацаненка, увидел, что нету Хвосторога, и сразу понял. Вот, блин, прямо вмиг догадался, где пацаненок.
Чарли хлопнул задней дверью, побежал через двор мимо птичьей купальни и бежал до самой опушки. Там стоял старый дуб, глубоко в кору вбиты колышки, а на колышках доски — это отец сооружал дом на дереве. Дом по сей день не достроен — оказалось, что конструкция сложнее, чем отец предполагал. Он без конца разглагольствовал про устойчивость и крепления, но дома так и не достроил, а мать запретила им с Томми туда лазить, потому что там только деревянный пол, и все, ни стен, ни перил, ухнуть вниз — как нефиг делать. Но Чарли и Томми все равно иногда туда лазили, если охота было спрятаться. Там высоко, летом сквозь листву не видно.
Они это называли своим фортом. Держали там всякие штуки — дневник, который Томми вел несколько месяцев, коллекцию камней Чарли, журналы про ружья и машины, которые сперли из стоматологии. Иногда Томми брал туда Хвосторога и отпускал побегать, как будто в джунглях. До прошлого лета Чарли лазил туда пыхнуть.
А теперь еле втолкнул крупное тело в люк.
Пацаненок сидел в темноте на досках, руками обхватив коленки, и на плече у него разлегся Хвосторог. Не пацан, а горе луковое. Из глаз и носа — вселенский потоп.
Чарли присел рядом с ним на корточки.
— Там тебя все ищут, между прочим.
— У нас комната стала другая.
— Что?
— Комната. Вещи пропали.
— Какие вещи?
— Книжки про ящериц. Моя перчатка, и мои биты, и мой кубок спортивный.