— Что всё, мастер? — поинтересовался я, вызвав у мудреца искреннюю улыбку.
— Упрямый, как всегда! Но врать ты так и не научился, — Ксарг не спеша двинулся вдоль берега. — Шрам, ты часто злишься в Диких Землях. Не всегда можешь себя сдержать, а слыша шёпот мудрости — дёргаешься. Да к тому же, как-то пробил защиту летуна… Нет, не так: ты её не просто пробил. Ты это сделал каким-то плетением, которое я не видел! Ты изменяешься, Шрам…
— Да… Наверно, мастер… — признался я. — Хотя и не так быстро, как Шустрый.
— Ты часто использовал кровь для мудрости?
— Вы знаете обо всех случаях, мастер, — ответил я, подбирая слова для объяснения.
— Так… И когда же всё началось? — поинтересовался Ксарг.
— В Линге, мастер, всё началось в Линге… — признался я. — Тогда я не рассказал вам всю историю. Опасался, что меня на опыты пустят.
— Поэтому, Шрам, я тебя и расспрашиваю обо всём тут… — заметил мудрец, усмехнувшись. — Будь дело в землях людей, и я, может, пустил бы… Так что ты не рассказал мне и Соксону? Что за невидимая мудрость, Шрам?
— Это мудрость Линга, — ответил я, понимая, что дальше отпираться смысла нет. — Я не получал от алхимиков помощи, хотя они и предлагали…
С тех пор, как я проглотил горошины алхимика, прошло шесть лет. Я уже не помнил всего, что происходило — да если честно, не всё и хотел помнить. И вообще с недавних пор старался забыть. Но всё же мой рассказ занял немало времени. Я не стал скрывать, что раньше эта мудрость тоже появлялась — и я наполнял ей свои плетения. Не стал утаивать и то, что именно так я пробил защиту Брагота. В какой-то момент я поймал себя на том, что признаюсь во всём этом с радостью — мне надоело хранить старую тайну в себе. А Ксарг был отличным слушателем. Он всегда знал, когда задать вопрос и когда промолчать.
— … Так вот и получилось, что я и шёпот мудрости слышу, и всё чаще злюсь. Надеюсь, когда Линг очистится, это пройдёт… — признался я.
— Да уж, что тут скажешь… — Ксарг покачал головой. — Никаких преступлений ты не совершил. Хотя тот факт, что и у алхимиков свои горошины есть — это, конечно, интересно. Но теперь я хотя бы понимаю, как ты так хорошо узнал правила. Как я понимаю, если правила не нарушат алхимики, то к самому сердцу Линга напрямую ты не попадёшь?
— Да, но алхимики часто их нарушают, — сказал я. — К тому же, их правила тоже можно нарушить. Земли Линга, конечно, постараются это… компенсировать, но…
Я развёл руками. Соксон задумчиво посмотрел на море, а затем на меня. И неожиданно улыбнулся.
— Знаешь, Шрам, у меня будет к тебе просьба… — проговорил мудрец. — Только к тебе. Ты сможешь уничтожить сердце Линга?
— Уничтожение сердца Линга приведёт к гибели всего на его землях… — заметил я. — В том числе, и меня.
— Убивать тебя не надо, — Ксарг усмехнулся. — За тобой интересно наблюдать. Нет, такое нам не подходит.
Над головой полыхнул огонёк мудрости, отмечая прошедший час. И я уставился на него, пытаясь поймать за хвост ускользающую мысль.
— А ведь я могу! — неожиданно догадался я. — Если вы мне поможете разобраться с одной мудростью… Ну или хотя бы её перевести.
Ксарг посмотрел на сверкнувший огонёк вместе со мной.