На операцию меня, почти утратившего веру в то, что она вообще когда-нибудь свершится, повезли часам к четырнадцати — а это почти завершение операционного дня.
Беззащитно голого, хотя — в гипсе и под одеялом, меня катили под высокими серыми сводами с мерцающими подслеповатыми лампами, по нескончаемым коридорам и переходам с клацающими о каталку железными дверьми, а я, успокаивая себя, мысленно представлял ход операции: наркоз — укол в позвоночник, два неощутимых разреза на ноге (надо скреплять две сломанных кости — так говорил мне зав. отделением), безболезненное и только слышимое прикручивание титановых пластин. А где-то, глубоко внутри — ехидно звучал басок:
— Мужчинка! А я ещё не ушла….
В операционной (по-моему одной, из имеющихся четырнадцати), шерстистый Заур Муратович, весело мне подмигнув, вызвал анестезиолога…
Хрупкая блондинка в накрахмаленном душистом халатике нежно произнесла:
— Я ваш анестезиолог. Будем делать эпидуральную анестезию. Иголочка тонкая, совсем не больно. Сядьте, пожалуйста.
Как благостно было слышать этот голос!
Ощупывание позвоночника. Комариный укус. И нижняя часть тела — в отключке. Окружающий мир сузился до различимых звуков и того, что можно было обозреть: занавешенная перед лицом шторка, многоглазо-слепящая лампа над операционным столом и, частично, обстановка по бокам от себя.
Муратович хрустко вскрыл гипс. Спросил — чувствую ли я ноги и, в подтверждение моего: «Нет», приподняв мою ногу за большой палец, уронил её на стол. Я ничего не почувствовал.
— Ну и гематомы! Сколько же со дня перелома? — склонился он надо мной.
— Девятый день. Была бы у лодыжки душа — уже бы отлетала…
— Да… Будэм брить!
В операционной было подозрительно тихо. Кроме хирурга, скребущего станком по ноге, где-то в дальнем углу угадывалось присутствие ещё одного человека — явно не ассистента. Анестезиолог с помощником недавно ушли — эта часть процесса подготовки к операции их не касалась.
Закончив бритьё, под негромкий жизнеутверждающий абхазский напев, Муратович цокнул и удовлетворенно произнёс:
— Не нога — яйцо пасхальный! А где мои ассистенты?
— Да все ещё на занятиях, обещали быть — ответил женский голос из дальнего угла.
— Время…время. Будем начинать! Инструменты подавать можешь?
— Доктор, вы только их не роняйте, обработанных больше нет. А подавать могу.
Появились анестезиолог с помощником. Поставили капельницу, соединили меня проволочками с приборами и надели кислородную маску. Заур Муратович громыхнул подброшенным к операционному столу допотопным табуретом, а наклонившаяся ко мне нежная блондиночка по-Гагарински улыбнулась:
— Поехали!