Может, почувствовал что-то, старый хрыч. Вдруг мой дух ему снова что-то «сказал» без слов.
Если бы Тао, проигнорировав крик, бросился на меня, тут бы всё и закончилось. Но Тао остановился, как вкопанный. Слова «отказываешься от боя» прозвучали для него, как злое заклятие. Он развернулся и пошагал к арене. Я повернул голову вслед за ним. Увидел Джиана, ухмыляющегося одной половиной морды.
«Только попробуй», — произнёс я одними губами.
Джиан улыбнулся ещё мерзопакостнее. Наверняка меня понял. Но до сих пор не желает принимать всерьёз. Конечно, я докажу ему, что это — грубая ошибка, но будет уже слишком поздно для Тао.
— На галерею! — Мне в бок ткнули дубинкой. — Считаю до трёх. Оба получите по предупреждению.
Я молча развернулся и пошёл к лестнице, увлекая за собой Ниу.
— Лей, что такое? — Она пыталась на ходу говорить мне на ухо. — Что случилось с Тао?
— Родился без мозга, — прорычал я. — Бывает.
— Что-о-о?
— Ничего! — Я едва не сорвался на крик, и Ниу испуганно примолкла.
Может, и чёрт с ним? — думал я, поднимаясь по ступенькам. — Есть же такое понятие, как естественный отбор. Ну, вот он, во всей своей красе. Придурок, который не дорожит жизнью, сейчас лишится её. Что мне за дело, в конце-то концов? Сам говорил: друзей у меня нет. Сам убивал и не раз. С чего я должен быть добрым привидением школы Цюань?!
Гонг ударил, когда мы уже были на галерее.
— Куда ты? — удивилась Ниу.
— В комнату, — честно признался я. — Не собираюсь на это смотреть.
Ниу хлопала глазами. Пробормотала:
— Но… Но это ведь — Тао…
Снизу раздался крик. И кричал, как ни странно, Джиан. Тут даже мне сделалось интересно. Я бесцеремонно растолкал ребят в красных ифу, которые возмущённо переговаривались, видимо, сопереживая Джиану. Тот ведь тоже был Красной Птицей. Пробился ближе к перилам. Ниу, не отстававшая ни на шаг, ахнула и прижалась ко мне.
Мы смотрели вниз — на арену, где Джиан корчился, держась руками за лицо. Вернее, за обожжённую его половину. Тао же стоял напротив в позе домохозяйки, которая только что опрокинула в кастрюлю с супом полную банку соли и пытается убедить себя, что это — всего лишь кошмарный сон.
— Да бей ты его, придурок! — заорал я во всю глотку. Пожалел, что нет под рукой ничего, чтобы запустить Тао в голову. Не чётками же швыряться, в самом деле.
Если бы не мой крик, Тао так бы и продолжал рефлексировать. Но теперь он вдруг встрепенулся. Подскочил к Джиану и неуклюже ударил ногой. Я чуть не сгорел от испанского стыда, увидев этот удар, но Джиан, похоже, такой наглости не ожидал. После того, как Тао случайно заехал ему по лицу, он, видно, должен был просить прощения, стоя на коленях. Поэтому пинок поверг Джиана наземь.