Дворец раскинулся под Ангелом: он был настолько огромным, что его невозможно было охватить взглядом. Дорн долго трудился, чтобы его защитные редуты соответствовали величию Императора. Стена Вечности, колоссальная по масштабу, опоясывала Дворец, простираясь на тысячи километров в длину и на сотни метров в высоту. Она состояла из сотен слоев рокрита, феррокрита, пласкрита и камня, а ее фасады были усилены адамантием. Стоимость одного лишь только металла превышала бюджет десятков мелких империй: в некоторых местах стены были похожи на огромную лестницу, ступени которой были усеяны многочисленными бойницами. Тысячи башен, многие их которых были увенчаны корабельными орудиями, разделяли Стену по всей ее длине: батареи орбитальной обороны занимали громадные бастионы, стоявшие плотно, словно горный массив, застилающий горизонт.
От Стены Вечности в разные стороны расходилось множество более мелких Стен, что разделяли Дворец на множество секций: Санктум Империалис опоясывала Стена Предела, а из нее, в свою очередь, выходила Стена Авангарда, что петлей огибала подобный горе космопорт и соединялась со Стеной Вечности, образуя секцию, именуемую «Львиные Врата». Каждая из секций Стен имела свое собственное название: Дневная, Сумеречная, Тропическая, Полярная, Горная, Целантин, Ликующая и другие многочисленные названия, а каждая из именных секций, в свою очередь, простиралась на сотни километров в длину.
Под Сангвинием раскинулись шпили улья Палантинской Равнины. Башня Гегемона презрительно взирала на вражеский флот: она была под защитой «Скай», последней уцелевшей платформы космической обороны Терры, чьи напряженные двигатели удерживали в воздухе настоящую сокровищницу, наполненную различными орудиями.
Недалеко от гравитационных якорей «Ская», которые удерживали ее на поверхности Терры, расположился гигантский купол Сенаторума Империалис, что не утратил своего величия, несмотря на то, что был окутан одеялом из защитных укреплений, которые разнились от высокотехнологичных полиуретановых и абляционных плит до мешков с песком, покрывающих улицы городов в сражениях древности. Далее виднелся Инвестиарий – несмотря на то, множество монументов и статуй были разрушены, а их постаменты пустовали, памятники и здания Инвестиария были слишком драгоценны для Империума – они представляли собой мечту, к которой стремился Император. Убрать их, тем самым обезопасив от разрушения, было равносильно поражению Имперской Истин. Впрочем, в других местах исполинского города было разрушено множество памятников и древних строений – все ради защитных укреплений, устанавливаемых Дорном. Многие некогда мирные здания ощетинились множеством орудий, а те из них, что не могли устоять под весом оружия, сносились – на их месте же возводились угрюмые укрепления.
Сангвиний кружил над зиккуратом космопорта Львиные Врата, стараясь не подниматься на опасную высоту. Охраняя путь к Внутреннему Дворцу и Святилищу, что находилось внутри, Львиные Врата были огромными, словно необъятная скала, переделанная в сплошное укрепление. В нескольких десятках километров находились Врата Асцензора, самые большие из шести врат Стены Авангарда. В любом другом городе они стали бы памятником имперской мощи, но по сравнению с Львиными Вратами казались лишь неуклюжей детской постройкой.
Сангвиний быстро пролетел сквозь пустотные щиты, направившись к космопорту настолько огромному, что на его вершине располагались посадочные площадки, на бортах которых находились стыковочные шлюзы, способные принять исполинские космические корабли – казалось, все во Дворце было рассчитано на богов. Сангвиний прожил большую часть своей жизни, чувствуя, как тесен для него мир вокруг. Было всего два случая, когда он чувствовал себя ничтожно малым, и один из них произошел в крепости Геры – впрочем, все это меркло в сравнении с чувством, которое Ангел испытывал во Дворце Императора – он чувствовал себя маленькой песчинкой на фоне амбиций отца.
Сангвиний повернул на юго-запад. Под примархом проносились сотни километров массива древней столицы. Во время ее строительства были разрушены горы и заполнены расщелины глубиной в километр. Во все стороны от Дворца простиралась рукотворно созданная равнина, а заканчивалась она у подножия величественных склонов, за которыми простирались долины Куш и Инд. На севере, северо-западе и северо-востоке простирались множественные горные гряды, вершины которых были увенчаны шапками грязного снега – когда-то они были властелинами этого мира, но теперь стали лишь жалкими рабами, порабощенными жестоким диктатором.
Холодные зимние ветра дули из самого сердца Евразии. Сангвиний парил по ним, преодолевая снежные вихри. Восторгаясь полетом, он на мгновение забыл о бомбардировке и войне. Хрупкое спокойствие наполнило его душу, и мир вокруг преобразился. Благодаря дару Императора он мог видеть будущее также ясно, как и настоящее…
Дворец разросся во много раз, поглотив большую часть Катабатической Равнины и взобравшись на склоны гор. Изначальная его красота исчезла, но это было не следствие войны, а беззаботности и пренебрежения. Он все еще видел знакомые здания, но все они были окружены мелкими строениями. Терра его отца была зеленым раем, миром пустошей, засеянных оазисами и блеском океанов – в будущем все это будет утрачено. Будущее предстало перед ним гнетущим и серым…
У Сангвиния непроизвольно вырвался крик ужаса, и он, потеряв контроль над собой, начал падать: ему понадобилось несколько долгих секунд, чтобы вновь взять себя в руки и расправить крылья. Дворец вернулся в свое прежнее обличье, но увиденное все еще беспокоило примарха.
Он долетел до второго космического порта, находившегося на Стене Вечности.
Строение нависло над Сангвинием своей огромной тушей. Оно представляло из себя гигантский металлический хребет, простирающийся на пятьдесят километров в длину, способный вместить в своих доках и причалах флот целого субсектора. Впрочем, все они пустовали – космические силы Терры были разбиты, а уцелевшие корабли прятались на краю системы. Только пустотные щиты потрескивали от непрекращающихся бомбардировок, а всевозможные орудия ощетинились в ожидании вражеского десанта.
Глаза Сангвиния устремились к небу, которое было заполнено вражескими кораблями. Он считал, что главной ошибкой, приведшей к поражению флота Терры, было решение отослать из системы «Фалангу».
Примарх обогнул Небесную Цитадель, находившуюся на южном конце Стены Вечности. Сангвиний вспомнил, как в былые времена, до предательства Хоруса, город был пристанищем множества эмиссаров пустотных кланов, послов держав ксеносов, Домов Навигаторов и династий космических капитанов. До войны самые высокие шпили цитаделей выходили далеко за пределы атмосферы, но Дорн приказал разрушить их, так как посчитал, что защита Цитадели в подобном виде не представлялась возможной. На их месте остались лишь невысокие полуразрушенные шпили, на которые Преторианец взгромоздил свои обожаемые орудия.
Через несколько минут Ангел оставил второй космопорт позади. Он надел шлем, но не для защиты, а чтобы успокоить Дорна. Устройство незамедлительно дало ему доступ ко всем системам доспехов: датчики на дисплее начали показывать скорость, превышающую сто километров в час. Сангвиний улыбнулся от удовольствия, и невольно начал следить за возрастающими цифрами. Примарх заложил широкую дугу, опускаясь к южной башне, находившейся на Стене Дневного Света – той части Стены Вечности, что уходила на восток навстречу восходящему солнцу.
Крыши начали стремительно приближаться. В последний момент Ангел широко расправил свои крылья, и его огромные перья растопырились, словно пальцы. Ветер обдувал Сангвиния, а быстрые движения отдельными частями оперения позволили медленно снизиться на крышу башни.
Ралдорон, первый капитан Легиона Кровавых Ангелов, советник Сангвиния, стоял на вершине, приветствуя своего отца.
– Милорд, добро пожаловать на Врата Гелиоса, – сказал Ралдорон, и вместе с сопровождавшим его капитаном Имперских Кулаков отсалютовал примарху.
Кровавые Ангелы, находившиеся на Стене, опустились на одно колено, выказывая почтение примарху. Сама поверхность представляла из себя ровное плато с высокими стенами, превышающими рост космодесантников в два раза, и усеянными многочисленными амбразурами. На специальных парапетах были установлены лазерные орудия, но все они меркли в сравнении с могучей макропушкой, занимающей почетное место в центре крыши бастиона.
– Встаньте же, капитаны, – отозвался Сангвиний.