– Отойти от него! – приказал Аббадон. – Изолируйте помещение!
Циркуляция воздуха прервалась. Машины подтверждали это исходящими от них сигналами. Повелитель Гвардии Смерти продолжал идти вперед. Кибре начал кашлять под своей маской. Аксиманд сделал несколько шагов назад: его лицо позеленело пока он возился со своим шлемом. Лайак опустился на колени, неистово распевая гимны своим богам, но также с трудом вдыхал миазмы Мортариона. Из всех только Хорус, Тормагеддон и Аббадон остались нетронутыми. Зловоние, венчающее Повелителя Смерти, не поддавалось описанию – человеческие ощущения не могли в полной мере воспринять это. Это было нечто настолько прогнившее, настолько едкое, разлагающее и болезненное, что заставило омофагию Аббадона усиленно работать, но при этом он испытал неописуемые страдания, глубочайшие по своему разнообразию. Он был откровенно удивлен, что мог дышать. Первый Капитан смотрел на других, задыхающихся в зловонии Мортариона, и все же когда примарх приблизился к нему, он легко сделал вдох, хотя зловоние и повергло его в ужас.
Мортарион остановился в нескольких шагах от трона своего брата. Перламутровые глаза таращились в черноту, пылающие внутренней силой нематериального мира. Его дыхание было затруднено и дрожало, а легкие издавали такие звуки, словно это был их последний выдох. Выдыхаемые клубы вони вырывались струями из маски Мортариона.
Аксиманд и Кибре отползли назад за трон, как можно дальше от искаженного варпом примарха. Рвотные массы сочились через решетку воксмиттера Кибре, когда тот извергал их в своем шлеме. Аксиманд смог отползти в угол, заставив перевернуться себя на спину, и лежал там в дурмане.
Повелитель Смерти с силой ударил наконечником «Безмолвия» по полу.
– Мой Магистр Войны, я внимаю тебе.
С этими словами он преклонил колено. Даже при этом из-за роста, приобретенного в процессе преображения, он был на одном уровне с восседающим на троне Луперкалем.
Аббадон подавил ухмылку при виде этой слабости – Повелитель Смерти обменял власть над людьми на свое рабство перед богами.
Ангрон расхаживал, то пропадая, то появляясь в поле изображения голопроэктора. Фулгрим хихикал. Пертурабо пристально сверлил взглядом.
– Мой брат, мы приветствуем тебя, – произнес Хорус. – Встань же.
Кости трещали, пока Повелитель Смерти поднимался.
– Я пришел выполнить свое обещание и возглавить нападение на Дворец, – его голос, что некогда был чистым басом, ныне стал хриплым шепотом.
– Ты получил великие дары от наших покровителей – произнес Хорус, имея в виду то, в кого превратился его брат. – И не сможешь ступить на поверхность Терры.
– У меня есть терпение. Мои сыновья пойдут предо мной, расчищая нам путь. Они ждут сигнала, – ответил Мортарион. – Мы несем новое оружие для старой войны. Мои воины преодолели ограничения смерти: ничто не может принести им вред, пока в моем распоряжении находятся семь видов чумы, которые ты сможешь выпустить на Терру. Пусть невидимые солдаты – бациллы и вирусы – косят неприятеля и добавляют их смерти к общей массе, и когда это удовлетворит Отца Нургла, тогда я спущусь во Дворец и свершу возмездие за ложь Императора.
– Видите? – сказал Хорус. – Вы все должны подождать, но это продлится недолго.
Он повысил свой голос, адресуя это всем, но при этом смотря в глаза Ангрону.
– Вторая фаза вторжения начнется сегодня вечером. Как только Механикум начнут возведение своих осадных машин, Легион Мортариона будет удостоен чести выступить первым на Терру.
– Нет! – закричал Ангрон. – Нет! Это должен быть я!
– Такова моя воля, – произнес Хорус. – Гвардия Смерти атакует первой.
ШЕСТНАДЦАТЬ