– Предатель! – ревел примарх. – Узурпатор!
Керамит, а за ним и грудная клетка воина треснули. Кровь густым потоком вырвалась из разорванной плоти. Багряный Ангел отшвырнул своего мертвого сына в сторону и направил клинок на остальных.
Кхарн понимал, что Ангрон не остановится, пока все в коридоре не будут мертвы, и пытался придумать, как успокоить примарха, дабы тот смог контролировать свою ярость, но решение ускользало от него. Собственный разум центуриона захлебывался от волны крови. Гвозди Мясника все глубже били в его черепе, а запах смерти возбуждал его чувства. Он проглотил полный рот слюны, внезапно осознав, что ее поток струится по подбородку. Перед тем, как полностью отдаться Гвоздям, он открыл канал связи с Лотарой:
– Запечатай палубы с восемьдесят четвертой по девяностую по левому борту. Каждый проход, – он едва мог говорить, перед его глазами все плыло. Он хотел драться. Ему нужно было убивать. Стойко превозмогая все это, он, рыча, отдавал приказы. – Прикажи очистить эту палубу. Отправь отряды подавления во все ангары по всему кораблю. Запри их. Открывать огонь на поражение, как только цели будут в зоне видимости. Никто не покинет флагман – Ангрон убьет нас всех, если кто-нибудь попытается. Запечатай ворота на этой палубе, кроме передних девятых. Открой все двери, ведущие в нижние отсеки. Если примарх захочет продолжить бойню, он сможет сделать это среди рабов.
– Принято. Никто не покинет «Завоеватель», – ответила Лотара. – А как же ты, Кхарн?
Центурион не мог больше контролировать свой разум. Слова, вырвавшиеся из него, принадлежали чему-то другому.
– Кровь Богу Крови! – зарычал он и присоединился к своему отцу в гуще схватки.
Ковчег Механикум «Пента», недалеко от орбиты Терры, 14-ое число, месяц Терций
Ковчег Клайна Пента добросовестно приступил к орбитальному прорыву. Сферический, по массе схожий с большим астероидом, он не был рассчитан на такую посадку, но это был не первый пустотный корабль, разорвавший атмосферу Терры во время осады – впрочем, не был он и последним.
Логово Пента находилось прямо в центре судна, в отдельной бронированной сфере, которая могла быть катапультирована в случае разрушения Ковчега. Это был корабль внутри корабля, оснащенный собственными пустотными щитами, двигателями и независимыми системами вооружения. На протяжении всего спуска образ руки парил над кодами активации в корабельной инфосфере.
Он располагал своей кладой из небольшого количества служителей. У некоторых из последователей Соты-Нуль, таких как Ардим Протос, не было своих собственных адептов, тогда как у Илливии Эпта их были целые легионы. Для Пента же было достаточно и восьми адептов – не настолько много, чтобы утратить контроль, но в тоже время оптимальное число для продуктивной работы. Дополнительным же бонусом была лесть, выраженная в подражании Соте-Нул. Все восемь служили ему в качестве экипажа корабля, инженеров, советников, агентов и во всех остальных проявлениях.
<Великий Магос>, – произнес аколит Пента-7, сгорбившись над ауспиком, заполняющим переднюю часть командного купола. – <Андроклиновая батарея Дворца взяла нас на прицел в качестве основной цели. Защитные лазеры готовы открыть огонь>.
<Ослепите их авгуры>, – произнес Пент.
Он всегда использовал прямую вокс-связь. Тело Пента имело рот, но оно не являлось его настоящей оболочкой: адепт предпочитал такие дисциплины, как биомантия и кибертеургия, и у него было целое хранилище тел собственного дизайна. Нынешнее он выбрал из-за его боевой эффективности – оно было большим, с сильно развитой мускулатурой, выращенным в чанах с использованием гена зверолюдей, и сильно модифицированное бионикой. Не то чтобы Пент собирался намеренно участвовать в боях – просто он подходило для ситуации.
Внешне он не выказывал никаких признаков страха, но внутри оболочки из плоти все было по-другому. Пент был немногим больше, нежели мозгом в банке, спрятанным в бронированной грудной полости своего носителя, и у него не было своего лица, чтобы отображать на нем беспокойство или подобные эмоции, а его временное тело было неподвижно. Пент находил удовольствие в манипулировании биологической материей, но он не видел необходимости в очеловечивании своих тел – биологическое он находил лишь иной формой машины. Лицо, словно резина, наваренная на череп, было ярко раскрашено, как карнавальная фигура, а в постоянно открытой ротовой полости скрывалась светящаяся сенсорная матрица Пента. Впрочем, магос мог выдать себя сердитым или хмурым взглядом – и не только им: Пент чутко контролировал возможность утечки по своим внешним каналам связи на случай, если невольно высланный пакет с данными выявит его смятение.
<Держите мощность пустотных щитов на максимуме. Увеличьте величину смещения до самого высокого значения>.
Команда, переданная в виде электрических импульсов, мгновенно проходила через аугмиттер, подключенный к стволу головного мозга хозяина. Корабль вздрогнул, когда приказ был выполнен. Воздух становился удивительно плотным и горячим от столкновения с пустотными щитами – последние воспринимали его, как и любую другую угрозу, частично преобразовывая в варп. Это, в свою очередь, вызвало опасную ситуацию: поскольку щиты уничтожали воздушную подушку атмосферы, Ковчег стал внезапно терять высоту, увеличивая скорость падения из-за образовавшегося кармана пустоты вокруг него, а потом резко замедлился под давлением воздуха, заполняющего образовавшийся карман.
Сторонний наблюдатель – будь у него шанс заглянуть внутрь – узрел бы на судне гротескное тело Пента и его восьмерых слуг, в той или иной степени вызывающих ужас своей аугментикой. Они бесшумно работали, издавая между собой лишь звук, похожий на тихий писк. Безмятежность этой обстановки резко контрастировала с теми данными, которыми они обменивались.
<Со всем уважением требую, чтобы матрица непроницаемости пустотных щитов была уменьшена, дабы обеспечить свободное прохождение воздуха> – говорил Аколит Пента-1.
<Лаконичность вашего запроса отклоняет протоколы уважительного поведения> – присоединился Аколит Пента-2.